– Не спится?

От хриплого голоса у меня всё перевернулось внутри. Медленно, прилагая все усилия, чтобы удержать иллюзию на месте, я повернулась. Мужчина стоял рядом, небрежно прислонившись к стенке шатра. Русые волосы перехвачены сзади шнурком, только одна прядь падает на глаза – зелёные, недобрые. Лицо всё в шрамах, белых, розоватых и припухлых багровых. Нос с горбинкой явно не раз ломали. Я довольна высока, но рядом с этим человеком чувствовала себя крошечной букашкой. Одно движение его руки, и моя тонкая шея переломится.

– Вы пришли за мной?

Мой голос прозвучал спокойно, не выдавая страха. К моему удивлению, мужчина улыбнулся без всякой злобы.

– Я сообщил в Орден, что Трой полез проверять ваш цирк с высоты и упал. Несчастный случай. Через пару дней мне пришлют замену.

– А что будет со мной?

– Почему ты решила, что с тобой должно что-то случиться?

Я прикусила губу, внимательно изучая лицо мужчины. Он по-прежнему улыбался краешком губ, и в сердце забилась отчаянная надежда.

– Вы никому не сказали?

– Ты защищалась, девочка, – пожал плечами мой собеседник. – Не слишком умело, но для Троя этого оказалось достаточно. Должен ли я наказывать маленькую птичку, которая смогла прогнать ястреба от гнезда?

– Но вы же видели! – не удержалась от негромкого вскрика я.

– Ты правильно делаешь, что держишь иллюзию. Никогда её не снимай. Хотя, – усмехнулся мужчина, – без иллюзии ты нравишься мне ещё больше.

– Я не понимаю. Вы же служите Ордену.

Мужчина по-кошачьи потянулся, отрываясь от стены. Один шаг, и он подошёл ко мне вплотную, пристально глядя в глаза. От его тела пахло выделанной кожей, сухими травами и железом. Я почувствовала, как быстро бьётся сердце, крича об опасности.

– Я служу Ордену лишь до тех пор, пока мне это выгодно. И пока у меня нет желания говорить о своём открытии.

Я облегчённо выдохнула и впервые за последние часы смогла улыбнуться.

– Кстати, – небрежно сказал мужчина, – меня зовут Арман.

Арман. В иных губах это имя могло бы показаться мягким, но из его уст оно прозвучало как далёкий раскат грома, как обещание грозы, которая однажды настигнет, как ни пытайся сбежать.

– И раз уж мы так мило беседуем, у меня есть к тебе предложение. На этот раз тебе просто повезло. Будь Трой хоть немного умнее, и твои игры с магией ничем бы тебе не помогли. Я могу научить тебя защищать себя. Если хочешь, конечно.

– С чего вдруг такая забота?

– Считай это жестом доброй воли, – хищно усмехнулся Арман.

Некоторое время я испытующе смотрела на него. Иметь любые дела со слугами Ордена – полнейшая глупость, но соблазн был слишком велик. И я согласилась.

Художник

Местом для наших тренировок стала площадка за Цирком. Окружённая со всех сторон старым реквизитом и хламом, она не просматривалась с дороги. Циркачи сюда тоже не ходили, так что мы с Арманом были предоставлены сами себе. На первую тренировку Арман принёс несколько видов оружия – копьё, тренировочный меч, кинжалы, лук со стрелами. Я попробовала всё, и лучше всего в руки легли два клинка с изогнутыми лезвиями в локоть длиной. Они напомнили мне цирковые булавы, с которыми я иногда упражнялась. Правда, булавы служили исключительно для развлечения, а эти клинки, пусть и небольшие, были настоящим оружием.

После того как я вдоволь наигралась с клинками, Арман обошёл меня по кругу, ткнул пальцем в бедро и живот.

– Ты не голодаешь? – подозрительно поинтересовался он.

– Нет, – удивилась я. – Мы бедны как крысы, но еды в Цирке всегда вдосталь.

– Мда, – вздохнул Арман. – Ты слишком худая.

Я рассмеялась. Арман был не первым, кто это заметил. В детстве я стремительно вытягивалась в росте, и к тринадцати годам уже была выше и Ноа-Нун, и Ленни. К четырнадцати доросла до дядюшки Призрака и остановилась, к немалому облегчению нашего тогдашнего костюмера. Примерно в том же возрасте у меня появились небольшие выпуклости, которые так и остались небольшими, увы и ах. В Белой Гавани ценились девушки с пышными формами, а я на их фоне смотрелась тощей пигалицей. В итоге я легко носила свои подростковые трико, которые сидели на мне всё так же свободно. С учётом того, что костюмер давно нас покинул, это было очень удачно – не приходилось надставлять или перекраивать наши жалкие наряды.