Шаги жрецов звучно застучали по камням площади. Затем сбивающееся шарканье других ног, истерзанных пытками. И вновь мерные тяжёлые шаги.

– Да пребудет с вами благословение Безымянного, дети мои! – провозгласил жрец.

Горожане склонили с голову с почтительным видом, я повторила этот жест, упорно глядя в противоположную сторону. Я окончательно отогреюсь и уйду прочь. Я не собираюсь смотреть, как горит несчастная жертва Ордена.

– Этот человек годами предавался порокам, – речь жреца текла плавно, как расплавленный металл. – Своим колдовством он вводил в искушение преданных слуг Безымянного. В самом сердце нашей Священной империи он творил зло. Свои чёрные чары он называл невинными фокусами, но на каждом богопротивном представлении ронял семена порока в чистые души людей.

Фокусами? Я медленно подняла голову и посмотрела вперёд. В центре костра торчал столб с привязанным к нему мужчиной – очень высоким, с непропорционально крупными руками и ногами. Несчастный не отводил взгляда от неба и, кажется, не слушал речь жреца. Джейя, ты так и не добрался до Королевства Валар.

Слова жреца превратились в неясный шум на границе сознания. Я впилась пальцами в холодную стену рядом с собой.

– Джейя!

Голос прозвучал слишком тихо, чтобы кто-то мог его услышать. Я набрала полные лёгкие воздухи и закричала.

– Дже…

Чья-то ладонь, пахнущая маслом, зажала мне рот. Меня потащили прочь с площади, закутывая в стремительно тающие обрывки наколдованной шубы.

– Тише, – взмолился Александр. – Пожалуйста, Эрис, тише.

Меня всю трясло, но всё же сил на то, чтобы вернуть иллюзию на глаза, хватило. Я прислонилась к стене, хватая воздух ртом.

– Это Джейя, – прошептала я.

– Ты ничем ему не поможешь, только себя погубишь. Ты можешь вернуть морок?

– Попытаюсь.

Иллюзия возвращалась неохотно. Потребовалось несколько минут, чтобы вновь стать неприметной девицей в шубе и платке. Алекс положил мне руки на плечи и встряхнул.

– Очнись. Нужно убираться отсюда и поскорее.

Я механически кивнула и пошла следом за художником. В тот момент мне было абсолютно всё равно, найдёт меня Орден или нет, стану я следующей жертвой на костре или спасусь. Но Алекс продолжал тащить меня за собой, и его рука на моём плече была тёплой. Только за это тепло я и цеплялась.

Солнечные зайчики скачут по картинам. Многоцветные полотна прикрывают обшарпанные стены, выцветшие, отслаивающиеся обои. На них цветущие поля, табуны скачущих лошадей, катящиеся к горизонту волны. На них свобода. Я медленно втянула воздух. Пахнет масляными красками и пылью. В груди ныла тупая боль.

– Как ты?

Надо мной склонилось озабоченное лицо. Я нехотя пожала плечами, принимая сидячее положение.

– Не знаю, – честно сказала я.

– Вот, поешь.

Алекс протянул мне толстый кусок хлеба, намазанный маслом. Я попыталась отпихнуть его, при мысли о еде меня мутило, хотя желудок и был пуст.

– Эрис, ты проспала три дня. Тебе нужна пища.

– Зачем? – устало спросила я. – Все мертвы.

– Ты не мертва!

Алекс сел на кровать рядом со мной. Мы были почти одинакового роста, так что наши глаза оказались прямо напротив. В его я видела беспокойство и страх. Что он мог увидеть в моих фальшивых очах?

– Эрис, послушай, – настойчиво заговорил художник. – Я не могу представить, что тебе пришлось пережить. Но ты должна бороться. Поешь и всё мне расскажи. Вместе мы решим, что делать дальше.

Это нечаянное «вместе» окончательно меня доконало. Я спрятала лицо в ладонях и разрыдалась. Впервые с той ужасной ночи я плакала, и от слёз становилось немного легче. Алекс не мешал мне рыдать. Он прижал меня к себе и нежно укачивал, как ребёнка, испугавшегося чудовищ под кроватью. Вот только мои чудовища были не под кроватью – они, облачённые в серые рясы жрецов Безымянного, свободно разгуливали по Империи.