Они пришедшие, не пытаются переделать соседа живущего другими ценностями, при этом на противоположной стороне планеты, считают, что имеют право, имеют основания устанавливать свои нормы для целых народов. Они, жизнью не рискуя, представления не имеющие о чаяниях этих людей, устанавливают свой правильный порядок. Вдали от берега, в полной безопасности суда – оружием, электроникой перегруженные. На самолёты подвешивают боезапас и взлетают – мир устанавливают. Эмоции захлёстнули Кешку, он кричит – «Вы пришли с другой стороны земли воспользовавшись правом сильного, правом джунглей, потому машины стоп, полёты стоп – На мостике авианосца вздрогнули, головы подняли, отдают команды – Стоп. Взлёт отменить». Только, глянув друг на друга и не поняв, что с ними, щелкают по микрофону, возвращаются в себя, в себя прежнего. Прежнего, со всей памятью своих задач: установления мира на этих территориях методом уничтожения несогласных. Словно не знают они: уничтожив врагов сегодня, завтра таковые же появятся и даже рядом, в своём окружении – часть соратников одержавших победу очень скоро увидит себя обделёнными, обманутыми – они объединятся, чтобы объявив бывших сподвижников врагами, постараться уничтожить их. Кешкино бешенство подсказывает – всех, вместе с кораблём на дно, чтобы неповадно было устанавливать за тысячи километров свои правила.

Из «Папелаца» видны внутренности корабля, хранилища с ядерными зарядами, отсеки с боеприпасами. На палубе стартует самолёт, на подвеске бомба. Рука с травмированным указательным пальцем, узнаваемая рука Кешки, тянется к подвеске, ударяет по головке, самолёт спотыкается – взрыв, листы металла разрываются словно бумага. Пламя. В огне горят люди, напор пламени выжигает участки тела, обжигает и его собственную руку. Кешка дёргает ручку на себя, «Папелац» взмывает, корабль остаётся далеко внизу, однако он только кренится, он на плаву. Кешка в досаде хочет вернуться и довершить, «У них есть ядерное оружие, его мощью всех, всё соединение извести». Только что это? нет реакции, нет ответа на рукоятку.

Только что это? кто-то хлещет по щекам, брызги холодной воды, свет. Кешка лежит мокрый, в луже меж мойкой и холодильником, на груди стекло разбитой банки, голова кровоточит. Из пелены знакомый голос «Опять до чёртиков набрался – Хотел попить – Знаем, твоё попить».

Утром к ТВ, за новостями. Новости есть: встречались главы – что-то подписали; предотвратили теракт; по не установленной причине произошёл взрыв на авианосце принадлежащего сверхдержаве; на востоке ищут исчезнувшее судно вместе с командой, показывают картинку – ржавый катерок, вмятины на носу. Енокентий, просмотрел и в город. В автобусе, впереди вполоборота сидел мужчина, он обернулся, и тело Кеши обмякло: лысина под шапкой, лоб, покрылись холодными каплями – он узнал капитана краболова. «Нет, не он, нет, он» прозвучало в нём, при виде лежащего мешка рядом. Кешка вспомнил: волна переворачивает катерок, мешок в рыбной чешуе, пачки денег. Нет! Не может быть. Нет может, глаза остановились на руке, на опалённых волосах, по ноздрям ударил запах рыбы. Его руки разрывают одежду. Руки откручивают собственную голову, с силой соскабливают небритость щетины. Сверху наваливаются, и сыплются как муравьи. Вырванная спинка сидения рассыпается в руках, отбрасывается и само сидение и вдруг: чернота, суставы хрустят, через мрак сознания – белизна халатов, шприцы забытьё.

Через месяцы спецсредств, опросов, уколов, его перевели в санаторное отделение. Затем допустили в помощники на кухню, вскоре разрешили приготовление геркулесовой каши, назначили процедуру – посещение аквариумной комнаты.