Должно быть, глава зачитывал долго, или озвученное не интересовало собравшихся, только они отвлеклись, переговариваясь меж собой. На вопрос, что будем делать с одним из своих сограждан? сход смолчал. Сход молчал, а рядом с главой уже стоял второй – бритоголовый, из четвёрки Чистина и пытался сказать своё «Моя фамилия Олдин – затем, повысив голос, повторил – Моя фамилия Олдин – но его никто не слышал – Выбежала Тамара Павловна, в раздражении на сход, или ещё на кого, заговорила – Нам нужно выслушать всех и принять решение. С другой стороны, кто мы чтобы судить или миловать?» Вопрос, присутствующих застал врасплох, однако решили что нужно избрать ещё и судью. С юридическим образованием если и были, то промолчали не выразив желания судить, да и как судить, законов нет.

Глава предложил Тамаре Павловне проконсультироваться по данному вопросу и на следующем собрании выступить с предложением, а по процентам, озвученными экономистом и о распределении полученной субсидии на следующее полугодие, напечатать разъяснение для каждого желающего, а завтра собраться и окончательно решить, но люди не согласились «Ознакомиться со страницей цифр? Понять, что значит соотношение зарплат между верхом и низом – 4/1, где-то и 45/1, у нас. За неделю бы разобраться» говорили они, на этом и закончили.

Обдумывая сход, Енокентию Трифоновичу не показалось странным желание разобраться в деталях по процентам; не показалось странным и близкое принятие судьбы отдельного человека школьным учителем, Тамарой Павловной. Он не мог понять, что произошло с Чистиным и его тремя подручными? Избранный глава обрисовал произошедшее: Многие, бывшие на зоне являлись невидимой частью правил установленных на острове. Они, стоящие на нижнем краю иерархии созданной или управляемой Чистиным, первыми же становились публичными виновниками, они становились первыми жертвами сдаваемыми в показательные суды. Они, согласившись стать частью общака, стали мхом укрывающем камень который время от времени сжигали, показывая видимость борьбы. Жестокость подобных образований с публичностью и фикцией справедливости внутри, делали их силой. Понимание, где они оказались приходит много позднее, когда обратно возвращаться поздно. В данном случае, многие выехали на пароме, потому часть попытался вырваться, чтобы перейти в видимую часть общества и полусотней, пусть на время, но заставили считаться с собой четвёрых, даже не четверых, а созданную систему.

Лист, с содержанием доклада экономиста и дела о пересмотре приговора, раздали жителям посёлка. Делами заключённых Енокентий, попросил заняться Тамару Павловну. Она согласилась. К концу недели, её и Чистина он пригласил к себе в номер – обсудить вопросы связанные с данным контингентом.

Когда они подошли, их встретила Нина Васильевна с извинениями, что Енокентий сейчас занят, освободится через пару часов, но он просил проводить их в свободную комнату, где они смогут у ТВ выпить чашку кофе. Енокентий повторял запомнившееся, давнее – Они, два часа должны находиться в одном помещении; замкнутость пространства вынудит искать общие интересы и не считаясь с собственной волей, они проникнут друг в друга. Енокентий, рассчитывал на способность Тамары Павловной увлечь Чистина и перетянуть его на свою сторону.

«Освободившись», Енокентий первой пригласил Тамару Павловну. Она сверкнув глазами открыла папку с документами: Чистин являлся свидетелем у десятка осуждённых, на него многократно заводились дела, но кроме – набить волосы репьём, ему ничего инкриминировать не могли. Он, тем кто не признавал его право заправлять, делал на голове неразделяемую шишку из колючек и волос, жители шишку называли колтун. Так он демонстрировал свою власть, для чего, в своей теплице растил не овощи, он круглый год растил репей. Чистин, в любое время года при появлении любого вызова, выходил с лопухом на плече. Он и в комнату к Енокентию зашёл с лопухом на плече, без намёка к сближению с ним. В Тамаре Павловне не замечал женщину. Енокентию показалось, что он и к себе был безразличен – глядел на мир, из-за ширины листьев выращиваемой культуры.