Утром, без опоздания и проверки документов, он стоял в кабинете главы посёлка, Вячеслава Климовича. Крепкий молодой мужчина лет в тридцать пять поднялся, вышел навстречу, Енокентий же, не мог оторвать примагниченный взгляд к столу. На столе, над золотом циферблата часов, изогнувшись телом в прыжке, застыл леопард, застыл, переливаясь чёрными и светлыми бриллиантами. Рядом, составляющий ансамбль с часами, письменный прибор. Взгляд, прикованный к убранству стола, оторвал голос хозяина – «Опись имеющегося имущества тебе вчера передана секретарём». Описывать было что: штучного изготовления мебель, в углу трибуна инкрустированная костью, в резных рамах картины. Позолота и позолота, и за окном, позолотой сверкает купол церкви.

Глава представил ряду сидящих подчинённых «Владелец острова» и засиял, словно не работы лишается, а награждается орденом «Андрея Первозванного». Другие оживлены и радостны не менее, словно и их от пожизненного милуют. А если и вправду, пожизненный себе подписали да спаслись? как каждый день видеть друг друга, видеть жителей, которые молчат, знают, но молчат? Все знают и все молчат – ещё тот пожизненный, в наследство уходящий.

Глава отчитывается «В этом году, половину бюджета освоили, набережную отсыпали. Вторая половина пришла, но на твоё имя? Нам же, служащим, предписано выезжать на материк, а также и тем кто пожелает, включая заключённых – остановился, но не смог удержаться – Нам, всем выезжающим Родина компенсирует переезд годичным окладом, плюс обустройство. Вот моя рука – успеха».

Вот рука, где взять успех? Люди стояли на берегу, немощные сидели – смотрели на погрузку. Паром как живой переваливался с боку набок, словно сопротивлялся от части размещаемого груза. Автомобили, контейнеры, чемоданы и узлы двигались двухполосной дорогой на борт. Груз закреплялся в трюмах, на площадках. Груз накопившегося в каждом – его, где и как закрепить?

Енокентий, стоял в стороне, искал свою знакомую – из приёмной, её не было ни среди отъезжающих, ни в толпе остающихся. Проходящая мимо дежурная гостиницы Нина Васильевна остановилась, посмотрела на него, и словно внезначай «Вчера, как узнали о вашем прибытии, часть уехала. Олигарх, тот всех опередил, отчалил сразу и секретаршу, этокий, на людях без стыда повёз. Говорят от греха».

Паром, нагруженный выше ватерлинии, отчаливал. Стоящие на берегу, отплывающие на пароме, реденько перемахивались друг с другом. Они прожившие совместно десятилетия, каждый с каждым встретившись, не понимали должно быть? что им, большей части не суждено увидеться, не суждено ни сказать не сказанное спасибо, ни извиниться. У них не будет больше возможности убрать обиды накопленные временем. Не прощёные обиды, обиды, унесённые в мир иной, что может быть страшнее? Паром разворачивался, уходя в открытое море, люди двигались вдоль борта, усерднее жестикулируя в сторону берега. С мостика прозвучала команда «Не скапливаться у борта» Действительно, даже с берега был виден крен. Как дойдут до материка? Как погода? Весна, межсезонье?

«Успеха вам» – Последние слова главы поселения. На дворе весна. Люди стоят по склону, в каждом вопрос? «Может и плохо жили, но жили, а чего сейчас?» Енокентий в стороне, один. Стоявшие вблизи пришли в движение, отодвигаясь и рассредоточиваясь по пригорку, пока не образовалось расстояние шагов в тридцать. Толпа за тысячу стояла перед ним. Сзади, в чёрных поношенных одеждах заключённые, бывшие заключённые; рядом в форменной одежде несколько оставшихся охранников. Он стоял понимая, что всё зависит от его первых слов и не знал с чего начать. Не знал к кому обратиться, с чем обратиться. Отыскивая в толпе лицо, которое поняло бы его, он остановился на молодой женщине. Она стояла на удалении, в котором не рассмотреть детали. Тёмные волосы, зелёная блузка свободного покроя, среднего роста. Его слова будут к ней. Только неразборчивые громкие голоса с противоположной стороны, подсказывали – говорить нужно не с тем, с кем хотелось бы.