Едва Тар из лазарета вышел, уже долбанутым прославился. Мы, альфята, тогда в Большом зале землю рассыпа̀ли. Там солнца много, и Халлар придумал овощи выращивать, огурцы всякие (правда, кроме укропа и лука, хрен что выросло, пещера всё-таки).

Работаем мы, значит, из досок борта сбиваем, мешки с землёй для грядок таскаем. Тут Тар – ещё под глазами синяки после болезни – прётся из лазарета к нам. Спереди полбашки налысо обрито, сзади всё в рубцах на сморщенной коже, истончённой, кажется, пальцем ткни – мозги потекут. Зато серьги-кольца блестят, как у Халлара и некоторых омежек.

Тар в первый раз в этом месте оказался. Другой бы хоть постоял, пещеру поразглядывал. Этому же побоку пещера, пошёл сразу к нам.

– Кто Вегард? – говорит.

Ни «здрасьте», ни «привет». Вегард опустил молоток в непонятках.

– Ну я.

Он Тара впервые вблизи видел – такого, не лежачего и не через щёлку в шторке лазарета. А это красноголовое чудило, не говоря ни слова, хреначит Вегарду с ноги в живот. Ни с того ни с сего, причём в лице вообще не поменялся – равнодушный. По уху Вегарда – хрясь, коленом в лицо; переносица хрустнула.

Мы кинулись, оттащили бесноватого. Вегард от неожиданности даже сдачи дать не смог. Мы сами отбуцкали Тара немножко, он едва из лазарета вышел всё-таки. А Тар и не вырывался, успокоился сразу.

Сколько его потом Халлар с Аби и Керис ни расспрашивали, так он и не сказал, почему на Вегарда напал и откуда вообще его имя узнал. Молчал – как ни уговаривай.

Конечно, не вспомнил никто, что почти месяц назад Лиенна прибегала в лазарет залепить царапину на животе. Вегард нечаянно толкнул её на острый камень, когда они бегали по пещере. И Тар, который тогда ещё не мог встать с койки, целый месяц помнил эту неотомщённую царапину Лиенны, и первое, что сделал, когда смог ходить, – отомстил. В его понимании было нормально отмудохать альфёнка и переломать ему нос из-за ерунды. Это мы ещё не знали, до какой степени он шизанутый.

Если бы Тар тогда сказал взрослым о царапине, они бы сразу поняли, что Лиенна его истинная омега. Но разговаривать Тару было почему-то трудно. Я слышал, как лекарка Аби шушукалась с Халларом о том, что это такое психическое расстройство. То есть у Тара с рождения крыша протекает.

Тар сказал о причине нападения на Вегарда, только когда повзрослел и научился отвечать через силу, если к нему обращаются. А сразу после нападения мы сделали вывод, что в голове у новенького не просто опилки, а отборный навоз, и с таким началом мы вряд ли подружимся. Поэтому Тар стал Копчёной Жопой.

Странности его быстро выявились. Придурковатым он казался: глазами зырит, понимает всё, а молчит. Только «не-а», «угу» и Керис «спасибо» за обед. На вылазке скажут бежать – бежит, скажут нести – несёт. А в остальное время муха сонная.

Шуток он не понимал вовсе. Да и вообще тупил. Говоришь ему, типа: «Что, ссышь?», а он на штаны свои тычет, мол, нет, сухие, не ссу. Буквально всё понимал, короче. Говорю же, долбанутый.

Хотя я, если честно, ещё тогда начал ему завидовать. Тар Леннарт единственный по-настоящему помнил родителей. Несмотря на всю долбанутость, он многому интересному успел научиться у них, как потом выяснилось. Плавать, например. Ориентироваться в лесу, гамаки плести из веток. Такого не умели ни Халлар, ни Аби с Керис, и не могли нас научить.

В этом было несомненное превосходство Тара. Я даже фамилию свою не знал, не говоря уже о том, чтобы помнить родные лица.

Прошло немного времени, и как-то Халлар сказал нам по группам разбиться, чтобы начали срабатываться с малых лет.

Мы с Гаем сразу спелись. До прихода в клан вместе по помойкам лазали, уже сработанные. Конопатого Карвела взяли за то, что на днях он обоим умудрился морды начистить – заспорили из-за конфеты. Такой боец группе нужен.