Князь Востока уже успел пригубить не один кубок вина, и теперь его глаза лихорадочно сверкали в полумраке зала, отражая пляшущие огоньки свечей. Походка его, прежде уверенная и ровная, обрела некую плавность, граничащую с небрежной грацией, словно он невидимо скользил меж гостей в ритме своего собственного, никому не понятного танца.

Огненно-красный кафтан облегал его статную фигуру, словно пламя, готовое разгореться от малейшего дуновения. Ткань, легкая, но плотная, была расшита тончайшими медными нитями, складывавшимися в замысловатые узоры – морские волны, разбивающиеся о борта величественных кораблей, что не знали страха перед безбрежными водами. В вышивке таилась история Востока, его покоренных горизонтов и непреклонных мореходцев.

Тёмно-синие сапоги князя гулко цокали по каменному полу, но даже этот гул казался частью его танца – рваного, причудливого, будто он уже не шел, а следовал за музыкой, что звучала у него в голове. Вино текло в его крови, разгоняя холод, и с каждым шагом Саладор становился похож на пьяного актёра в театре теней, разыгрывающего собственный спектакль – беспечный, уверенный, чуть насмешливый.

Огненный замок, который так же все картографы помечали как Огненную Гавань, являлся так же и крупным портом, первым по своей величине, обгоняя южный. Восток славился тем, что в нем воспитывались умелые моряки и грозные воины. Все деловые переговоры с иностранцами велись именно через столицу восточных земель, потому что князья и придворные могли без труда найти ключ к любому чужеземцу. На востоке знали многое о культурах других стран, изучали языки, собирали свою богатую библиотеку из сочинений иностранных авторов. Так же, как и на юге, там занимались ловлей рыбы, поставляли её в Капитолий в обмен на золото.

И, обращенные скорее на морские путешествия, а также иностранные дела, князья Востока совершенно не разбирались в том, что творилось у них перед самым носом. Да и, честно сказать, не особо хотели в том разбираться. Однако, когда грозила серьезная опасность, они могли быстро собраться и дать отпор, достойный тех слухов, что ходили об их воинской доблести и умениях. Таковым был и Еферий, часто страдавший от скуки в Чёрном замке, и потому чинивший немало проблем своей супруге.

– Мы чествуем Царя Эгрона, братья помещики, – раздался теплый, чуть хмельной голос Саладора, и в ту же секунду он поднял свой кубок, вино в котором вспыхнуло алыми отблесками в свете факелов. – Давайте оставим все распри за пределами дворца. Сегодня – вечер празднества, а не интриг.

Он повернулся к Елене, его светлые глаза мерцали в полумраке зала с хитринкой, будто в них пряталась непроизнесённая шутка.

– Испробуете вина, княгиня? Быть может, наконец, оцените вкус столичного алкоголя? Он сладок, но не приторен, терпкий, но не резок. Лучшие винодельни Меридиана вложили в него свою душу.

Елена чуть наклонила голову, уголки её губ дрогнули в вежливой, едва заметной улыбке.

– Благодарю, Саладор, но вынуждена отказаться. У меня… давние споры с винодельнями, – в её голосе скользнула тень насмешки. – Вкус столичных и северных напитков для меня слишком… горьковат.

Она не стала добавлять, что каждый раз, когда кто-то приносил в дар Черному замку столичное вино, её первый глоток неизменно оборачивался гримасой отвращения, а содержимое кубка оказывалось выплеснутым в ближайший горшок с цветами. Последний такой эксперимент закончился тем, что растение увяло за считанные часы, и с тех пор княгиня предпочитала не рисковать.

– Однако я рада вас здесь увидеть, – добавила она, вновь кивнув в знак приветствия.