– Никто не говорит о подобном. И я лично не видела ни одного закона, запрещающего изучать территории, которые не находятся под чьим-либо контролем. Поверьте мне, я изучила том Законодержцев от корки до корки. – Елена пронзительно посмотрела в водянистые и пакостливые глаза помещика Севера, которые предпочла бы не видеть никогда.

Всякий раз, при взгляде на него, она ощущала рвотные позывы, и лишь с трудом ей удавалось сохранять самообладание. На вид Яков был высок, статен и ладен. Его чистое лицо и опрятная одежда не вселяли другим людям ничего дурного. От мужчины пахло хвойным ароматом и сандалом. Даже Еферий – супруг помещицы – не видел в нем опасности. И только Елена, кажется, готова была отправиться к ближайшей реке, чтобы совершить омовение, сразу после того, как встретилась с ним взглядом – настолько он казался ей… грязным человеком.

– Восточные земли ограничиваются Карастовым морем. Но никто не говорит о том, что им запрещено отправлять корабли, изучать глубины и поддерживать торговые отношения со странами, находящимися по другую сторону Великой воды. Ваши, Яков, земли находятся на Севере, и заканчиваются на цепочке массивных горных хребтов, которые, кажется, ни у кого еще духу не хватило пересечь, чтобы узнать, что там находится – настолько они высоки и неприступны, словно стена. Однако, вы вполне можете тоже их исследовать, если соберете достаточное снаряжение. Только не хотите. За нашими владениями – выжженная земля. Черная, обугленная. Вы прекрасно знаете, после чего она стала такой. И причина тому – война, что оказалась столь разрушительной. Земли за нашими границами до сих пор необитаемы. Там ничего не растет, и даже зверю не выжить, что говорить о людях. Мы ничего не нарушаем и не оккупируем чужие земли. Мы исследуем. И против чьей же воли? Царя, или Вашей?

Торвин молча выслушивал Княгиню, не проронив ни слова, и только у Якова с каждым мгновением, казалось, глаза становились все меньше и меньше, а огонь в них становился всё злее и злее. Помещик отставил в сторону бокал вина, пытаясь скрыть начавшуюся дрожь в руках. Одному Отцу и Матери, пожалуй, было известно, скольких усилий стоило ему держать самообладание. Ведь если в Капитолии в целом не жаловали женщин среди царской знати, то о властителях Севера ходили самые неприятные и мерзкие слухи. Начиная с того, что новорожденных дочерей они убивали, как только те появлялись на свет, а жёны и другие родственницы никакой ценности для них не представляли. Разве что, когда вопрос касался продолжения рода – тогда о них вспоминали.

– Ваша мать была куда более прозорливой и сдержанной, Елена. Пускай обнимут Отец и Матерь ее душу в солнечных садах. Чтобы княгиня Рейна при живом муже самолично заявлялась в столицу и занималась тем, что подвергала под сомнение власть Царя? Чтобы она стояла рядом с мужчинами, и макала их в нечистоты одними лишь своими словами? Ни единожды не было подобного. Хотя, не могу не отметить: помещица хорошо постаралась, отправив своего супруга в мир иной и взяв бразды правления в свои руки. Почему бы Вам не последовать её примеру кротости и скромности? Прекратите попытки встать на один уровень с нами. Вам этого никогда не достичь, так довольствуйтесь тем, что уже имеется, пока и этого не лишились.

Казалось, с приходом нового самодержца, с властителей земель сняли оковы, запрещающие как-либо осквернять память и лик представителей воли Царя в других княжествах, отличных от Столицы. Меридиан во время правления почившего государя Ланна явно отличался от того, что видела перед своими глазами Елена. По крайней мере, еще несколько лет назад в тронном зале, среди многочисленных гостей, невозможно было получить завуалированную угрозу в свой адрес.