Или сто двадцать дней.

– К началу зимы все будет восполнено, Арис? – из мыслей помещицы не выходило пророчество, полученное лично ею несколько дней назад, когда она вместе с генералом Хейдралом нашла незнакомку в лесу, прямо на том же самом месте, где сейчас стояли подошвы ее чёрных сапог. Впитала ли незнакомка в себя силу источника? Что с нею произошло? Как она туда попала? Все это ей предстояло узнать, но лишь тогда, когда незнакомая гостья очнется.

– Надеюсь, что да, – не сразу, но зодчий ответил помещице.

– Мне не нужны Ваши надежды, мне нужен четкий ответ, – ледяным тоном произнесла Елена.

– Не полностью все, но большая часть будет восполнена, Ваше высочество, – Зодчий не замешкался и ответил ей твердо, смотря прямо в глаза.

Помещица поджала губу и медленно кивнула. Магические ресурсы, которые ранее они накапливали годами, теперь можно восполнить за несколько месяцев. Если бы не зловещее предзнаменование, она бы чувствовала себя гораздо спокойнее. Но что-то ей подсказывало, что едва ли они успеют до начала зимы, ведь на дворе стояла середина лета. Светловолосая молча осматривала карту, водя взглядом по начерченным на пергаменте северным землям. В местах, где северяне однажды обнаружили источники, еще были изображены белоснежные линии. Казалось, север был ими испещрен когда-то. Их было куда больше, чем в остальных частях Меридиана. На карте насчитывалось около восьми магических столбов только на Севере. Пока чья-то воля не воспротивилась этому.

– Хорошо. Можно я выскажусь на более личную тему, пока мы находимся одни? – поинтересовалась Княгиня. Мужчина, явно не ожидавший такого от своей Владыки, слегка приоткрыл рот от удивления и еще несколько мгновений молчал, прежде чем утвердительно кивнул.

– Странно, что Вы спрашиваете разрешения, ведь Вы можете задать мне любой вопрос.

Елена опустила взгляд на свои руки. Она перебирала тонкими длинными пальцами рубиновый перстень, на мгновение снятый с ее пальца. Дева словно что-то обдумывала, сощурив глаза и изучая драгоценный камень. Она всегда так делала, прежде чем затронуть в разговоре личные темы. Тщательно подбирала слова, будто ей было не совсем удобно проникать на чужую территорию, скрытую от других глаз. Лишь после того, как помещица вновь надела перстень на свой безымянный палец, она проговорила:

– О Вас во дворце ходят не самые лестные слухи, Арис. Поговаривают, будто Вы делите ложе с мужчинами, а порой и вовсе устраиваете его в хлеву вместе с домашним скотом.

– И Вы верите тому, что обо мне говорят? – спокойно спросил мужчина, выровнявшись перед Помещицей и собрав руки за своей спиной.

Черты лица Ариса были острыми, с чёткими скулами и прямым носом, придающими ему вид воинственного аристократа. Волосы, темные и волнистые, были уложены в аккуратную, но слегка взъерошенную прическу, что добавляло ему несколько небрежного, но всё же привлекательного вида. Казалось, будто он мог мгновенно привести себя в порядок. Зодчий был облачен в изысканную темно-синюю мантию, опускавшуюся до самой земли. В отличие от остальных, её стиль был гораздо более сдержанным и утонченным. Элементы отделки были простыми, но с явным налётом аристократизма: серебристые вышивки на воротнике и манжетах, как изысканные акценты, едва замечались другими на фоне общей сдержанности.

Его глаза, светлые и пронизывающие, точно два глубоких озера, были главной особенностью внешности. Казалось, что в них заключены тысячи мыслей и вопросов, которые он умело скрывал за своей невозмутимостью. Княгиня прониклась к нему уважением за одну черту: зодчий всегда смотрел и говорил прямо, не страшась и не заискивая перед нею. Мужчина вел себя так вне зависимости от того, кто перед ним находился. А потому недобрые языки и сплетались за его спиной, придумывая самые нелепые, а порой попросту обескураживающие истории. И, как обычно бывает, находились слушатели, что верили в рассказы, полные дорисовок обиженными людьми.