Обе королевские грамоты утверждали за коллегией «отцов святого общества Иисуса» в Вильне «полномочия академии и университета», такие же, какие «дарованы некоторым коллегиям того же общества в других христианских королевствах или провинциях»[231]. Эти полномочия включали, на первом месте, присвоение ученых степеней, правда «исключительно в свободных искусствах и философии, а также в богословии», а не в медицине и не в гражданском праве, что означало открытие лишь двух из четырех обычных университетских факультетов. Затем перечислялось освобождение «всех профессоров, докторов, магистров, бакалавров и учащихся, всех вместе и каждого в отдельности, от всяческой духовной и светской юрисдикции», т. е. дарование университету академической свободы в ее средневековом понимании. Суд над членами корпорации должен совершать ректор, а в наиболее «серьезных происшествиях» – канцлер университета (им был назначен епископ Валериан Протасевич). Наконец, члены университета освобождались от «всех налогов, податей, пошлин и любых других повинностей».[232] Таким образом, Виленская академия получила все основные средневековые университетские привилегии и в правовом отношении ничем не отличалась от других университетов Центральной Европы.

В связи с этим подчеркивалось принципиальное равенство статуса нового Виленского и старого Краковского университетов в Речи Посполитой. В частности, все получившие ученые степени в Вильне бакалавры, магистры, лиценциаты и доктора должны пользоваться «без каких-либо возражений и препятствий такими же правами и преимуществами, какими пользуются возведенные в степени в Краковской академии». Текст королевских грамот также прекрасно иллюстрирует уже обсуждавшийся ранее факт, что в Центральной и Восточной Европе в послереформационную эпоху слова «академия» и «университет» употреблялись как синонимы: и для Вильны, и для Кракова в привилегиях чередуются наименования то академии, то университета (правда, второе чаще), или даже «академия и университет».

Стоит обратить внимание и на обоснование необходимости нового университета, которое ясно представлено в первой из названных привилегий: с одной стороны, это «Великому княжеству Литовскому значительно прибавило бы красы и пошло бы на пользу», а с другой, «не только местные жители с меньшими для себя затратами могли бы завершить круг своих наук, но также сюда могла бы стекаться и молодежь из соседних еретических и схизматических провинций… чтобы черпать добрые знания и католическую веру».[233] Тем самым, устами Батория иезуиты четко декларировали свою миссию по окатоличиванию востока Европы, распространению своего влияния вплоть до Московского государства и шведских владений в Прибалтике, а центром этого процесса и призвана стать Виленская академия.

Через несколько месяцев в Вильне была получена и привилегия папы римского Григория XIII от 30 октября 1579 г., которая полностью подтверждала королевскую в отношении всех традиционных прав средневековых университетов, делая упор на спасительную роль нового училища в крае, «осажденном пагубой множества сект и схизматических заблуждений, также и магометанской неверностью запятнанном».[234] Кроме того, права Виленской академии, равные Краковской, были подтверждены сеймом Речи Посполитой в 1585 г.^>114

Первые годы Виленская академия, как и многие другие иезуитские университеты, состояла лишь из философского и богословского факультетов, объединенных в единую учебную программу планом «Ratio studiorum». Продолжительность обучения на философском факультете (философских классах коллегии) составляла 3 года, по окончании чего студенты могли переходить на богословский факультет, где слушали лекции еще 4 года. Первые присуждения ученых степеней в Виленской академии состоялись уже в 1584 г.