Разговор вырулил на обсуждение статей флагманского корабля эскадры под командованием адмирала Джона Джервиса. Павел недавно имел случай познакомиться с этим чудом британского кораблестроения и находился под большим впечатлением от увиденного. Лиз пару раз бывала вместе с папенькой на флагманском корабле, когда тот стоял в Чатэме, и к тому же прекрасно знала историю его постройки на местных верфях, хотя корабль был спущен на воду лет за десять до её рождения. Корабли такого класса служили по полвека и дольше, потому что использовались только во время серьёзных войн, а остальное время стояли в доках, где за ними ухаживали как за породистыми лошадьми.

– При первом испытании на море «Победу» кренило на правый борт, как старую калошу, – рассказывала Лиз. – Этот недостаток удалось исправить с помощью балласта. Но есть у неё и один неустранимый дефект, только это военно-морская тайна.

– Не может быть! – удивился Павел, которому флагманский корабль показался идеальным.

– Так уж и быть, я скажу тебе, только никому об этом ни слова.

С этими словами Лиз приподнялась на цыпочки и стала что-то шептать ему на ухо. Павел почувствовал, как его шея и лицо краснеют от близости её губ. Прошептав страшную тайну, Лиз торжествующе посмотрела на него.

– Теперь ты веришь? – спросила она.

– Получается, даже при небольшом шторме «Победа» не сможет… – начал он, ошеломлённый её словами.

– Тсс! – Лиз приложила палец к губам. – Не говори об этом вслух, даже со мной.

Павел был несколько шокирован проблемой «Победы» и особенно тем, что эту проблему решили только на бумаге. Если бы такое произошло с кораблём российского флота, он бы нисколько не удивился, но от командования британского флота можно было бы ожидать более ответственных решений.

Вскоре показался пруд. На дальнем его берегу громадный ствол ивы протянулся над водой, преодолевая заросли крапивы; листья ивы отражались на поверхности заиндевевшими оттенками зелёного. Справа от ивы расцветали белый шиповник, так же низко склонившийся к воде, и сиреневые свечи иволистного дербенника. Вода у ближнего берега заросла осокой и водяными лютиками. Лиз подумала, что в таком пруду вполне могла бы потонуть Офелия. Стала бы она потом русалкой?

Павел вспомнил, как мальчиком увязался за деревенской молодёжью, когда та летним вечером отправилась к лесному пруду по своим взрослым делам. Тогда-то крестьянские девушки и рассказали ему о русалках, выходивших на Троицу из водоёмов. Много лет спустя он понял, что это был просто удобный способ отправить маленького барчука под крылышко к родителям, чтобы не подглядывал за девичьими забавами; но тогда он как будто и правда услышал призывную песнь русалок и в страхе убежал. Песня преследовала его почти до самого дома.

Они подошли к воде, и Лиз присела на берегу, чтобы сорвать несколько незабудок. Потом она обернулась, прижимая незабудки к груди. Её зелёное платье с серебряной вышивкой расстелилось по траве.

– Похожа я на русалку? – спросила она.

– У русалки должен быть хвост, – рассудительно ответил Павел, но через секунду лицо его расплылось в улыбке, и он добавил. – Очень похожа!

Он помог Лиз подняться, и они стали обходить пруд справа по еле заметной тропинке. Здесь парк плавно перетекал в лес, поэтому случайные прохожие сюда редко добирались. Разве что охотники могли заглянуть, но охотничий сезон ещё не открылся. Неподалёку виднелась полянка с берёзами. Внезапно стало темнеть, ветер пригнал грозовую тучу, и под деревьями казалось, что уже наступили сумерки. Вдали послышались раскаты грома.

– Нам надо возвращаться, – неохотно сказал Павел. – Похоже, скоро пойдёт сильный ливень!