Призыв скакнуть в светлое завтра вызвал недоумение у многих партийцев, тех, кто видел нараставшие ухабы в экономике и мелкобуржуазные мещанские вывихи в образе жизни некоторых слоев общества. Война выбила львиную долю коммунистов по убеждению, и последствия этой утраты стали вылезать наружу, принимая все более опасный для Советской власти характер. Яркую картину загнивания социализма нарисовал острым сатирическим пером писатель-коммунист В. Кочетов в романе «Чего же ты хочешь?». В нем он поставил перед руководством партии вопрос: «Товарищи дорогие, понимаете ли вы, куда ведете страну?».

На него попытался ответить «самодельный» философ, юрист по образованию, Ф. Бурлацкий, которому кто-то осмелился доверить написание статьи о диктатуре пролетариата для 2-го тома Философской энциклопедии. Она была издана в 1962 г. под редакцией академика Ф.В. Константинова. Выданный на-гора плод новаторской мысли, который по важности темы занимает одно из центральных мест в энциклопедии, представляет собой сплошное нагромождение противоречащих одно другому, не стыкующихся между собою положений. Куда смотрели научный совет издательства и редакционная коллегия, где были собраны корифеи философской науки? Послушно выполняли команду ЦК – должно быть, так.

Вначале автор приводит цитату из «Критики Готской программы» К. Маркса, где четко и недвусмысленно сказано, что между капитализмом и коммунизмом лежит период революционного превращения первого во второе. «Этому периоду соответствует и политический переходный период, и государство этого периода не может быть ничем иным, кроме как революционной диктатурой пролетариата». Далее следует указание на В.И. Ленина, который считал (как и Сталин. – И.6.), что вопрос о диктатуре пролетариата является главным в марксизме. «В признании Д. п. Ленин видел «…самое глубокое отличие марксиста от дюжинного мелкого (да и крупного) буржуа. На этом оселке надо испытывать действительное понимание и признание марксизма», – писал «верный ленинец» Бурлацкий.

После этого он берет в руки оселок, подвергает себя испытанию и пафосно заявляет, что «марксизм-ленинизм ведет решительную борьбу против догматич., вульгаризаторского толкования Д. п., стремления увековечить ее, преувеличения роли насилия при переходе к социализму и коммунизму». Так что же, выходит, Д. п. все же не годится для построения коммунизма? Потому как она, вся из себя ужасная такая, не лишенная порока насилия. Хотя классики ни в коей мере не сводили это понятие к насилию. Даже не надо быть классиком, чтобы уловить несовпадение понятий власти и насилия, первое куда как шире. Поймал это различие и Бурлацкий. После неуместного перла о насилии, он, аки невинный ангел, продолжает: «По самой своей природе диктатура рабочего класса – глубоко демократическая власть, т. к. по своему объективному экономическому и политическому положению рабочий класс не стремится и не может (не может! – И.Б.) стремиться к установлению господства над другими слоями трудящихся масс». Если верно последнее заявление, на чем решительно настаивает Бурлацкий, тогда зачем понадобилось отменять «Д. п.», теоретическое положение, которое является главным в марксизме? Затем, что Хрущев, а также Бурлацкий сотоварищи уже построили социализм полностью и окончательно и одной ногой стояли в коммунизме! Где они взяли основания для такого вывода, сделанного через какие-то считанные годы после военного подавления Хрущевым антикоммунистического мятежа в Венгрии? До этого были известные события в ГДР, а после, через семь лет, произойдут волнения в Чехословакии, и там снова потребуется военное вмешательство Москвы. «Окончательно победивший социализм», который держится на штыках, – это не власть народа, а нечто совершенно иное.