Посмотрим. И на то, что в итоге придумает ЕС. И как дальше будут вести себя основные мировые игроки. Пока Конгресс США дал указание своим перевозчикам никакие дополнительные сборы с пассажиров не взимать. Китай тоже пригрозил. Для России же описанный эпизод очень напоминает дежавю. Какое-то время тому назад Брюссель ввел налог на (выбросы) большегрузных грузовиков. Дальнобойщиков на обыденном языке. Односторонними мерами ЕС были затронуты российские компании. В ответ Россия ввела налог на своей территории на транспортные фирмы ЕС. Брюссель тут же заявил: «не имеете права». Мы обложили налогом всех в одинаковой степени. Вы установили налог только для перевозчиков из ЕС. Это дискриминация. Либо распространите указанные меры на всех – и своих, и чужих – причем из всех стран. Либо отменяйте их.

Получается как-то не очень логично. ЕС устанавливает общие стандарты без оглядки на других, определяет условия деятельности на рынке, исходя из своего видения того, какие цели при этом должны преследоваться. Другим же в этом отказывает. Так, России для вступления в ВТО пришлось пойти на отказ от сборов с иностранных авиакомпаний за транссибирские перелеты, на корректировку обещаний, данных иностранным компаниям, приступившим к промсборке автомобилей на территории страны, и т. д. Тем не менее, в связи с принудительным подключением авиаперевозчиков к торговле квотами на выброс Москва в очередной раз пригрозила ответными мерами.

Значит, нужны неполитизированные механизмы разрешения подобных споров, которые бы не зависели от политической конъюнктуры, могли приостанавливать действие односторонних мер вплоть до нахождения урегулирования, применять действующее право, обязательное для обеих сторон, а не изменяемое ими по своему желанию. Действующее СПС не срабатывает. Все это в нормативном и институциональном плане должно быть предусмотрено в НБС.

Казалось бы, в этой области сотрудничество между Россией и ЕС идет особенно успешно. Подходы Москвы и Брюсселя к неприменению силы, господству права в международных отношениях, обеспечению международной стабильности, объединению усилий для решения глобальных проблем во многом совпадают. Активно ведется политический диалог в территориальном и функциональном срезе. Россия и ЕС хорошо взаимодействуют в международных организациях. Ими созданы особые форматы урегулирования отдельных международных конфликтов, решения общих и региональных проблем: по БВУ, ядерной программе Ирана[37] и т. д. Накоплен опыт взаимодействия при проведении военно-гражданских миротворческих операций.

Тем не менее, есть нюансы. В ходу грустная недипломатичная шутка: «Чем дальше регион от общих границ России и ЕС, тем легче им договариваться». Камнем преткновения остается проводимая ЕС политика «Восточного партнерства». Москва воспринимает ее как стремление Брюсселя принудить элиты стран общего соседства сделать выбор между ориентацией на Россию или на ЕС и привязать их к себе. Со своей стороны, Брюссель при каждой удобной возможности обвиняет Кремль в проведении имперской политики и приверженности отжившим концепциям сфер влияния. Столкновение интересов на постсоветском пространстве серьезно осложняет отношения между Россией и ЕС. Последний пример – попытки добиться от Украины участия в ЗСТ+ с ЕС или вхождения в Таможенный и Евразийский союз. Однако эта группа разногласий вновь была оставлена за рамками саммита (за исключением их энергетического измерения). Как и некоторые другие.

Россия и ЕС выступают за территориальную целостность Грузии. Но толкуют ее прямо противоположным образом. ЕС как включающую Абхазию и Южную Осетию. Россия, естественно, как исключающую. ЕС настаивает на том, чтобы Россия в полном объеме выполнила план Медведева – Саркози