В этой дружбе, в этих днях учёбы в Падуе Роджер находил то, чего так долго ждал. Он был далеко от родных земель, от своих обязанностей и титулов, и именно здесь, в чужом краю, он впервые ощутил себя не пленником, а хозяином своей судьбы. В тёмных коридорах Падуанского университета, где вековые камни пахли сыростью и стариной, юноша с горящими глазами блуждал по библиотекам. Роджер Меннерс, граф Ратленд искал не только знаний, но и самого себя.

В Италию Роджер приехал, думая, что здесь он обретёт спасение, здесь – вдали от родных земель, где тяжесть титула давила на него, как камень на грудь, он сможет найти хоть крупицу того, что искал. Но вместо этого он нашёл болезнь… Лихорадка пришла внезапно, словно скрытый враг, подкрадывающийся из-за угла. Лёжа в горячке, он уже не видел просвета. Казалось, что стены, что прежде дарили ему вдохновение, теперь давят на него, как немой приговор… Роджер думал, что его время пришло. Он даже составил завещание, дрожащей рукой выводя последние строки, как будто пытался оставить хоть что-то после себя, кроме следа на камне и титула, что носил с рождения.

В эти дни Розенкранц и Гильденстерн ходили к его постели, пытаясь развлечь его шутками… Но даже они смотрели на него с тревогой, понимая, что судьба, возможно, вот-вот заберёт их друга… Но смерть отступила, как часто отступает перед юношеским пылом, оставляя лишь шрамы на теле и в душе.

Роджер выжил… но что-то в нём изменилось… Вернувшись в Англию в 1597 году, он был уже не тем беспокойным юношей, что уехал искать знаний и свободы. Теперь он был человеком, познавшим боль и страх… и силу, что приходит с ними.

Он присоединился к морской экспедиции графа Эссекса и сэра Уолтера Рейли против Испании. Был ли это долг или желание вновь доказать себе, что он жив – никто не знал. В тот день, когда они вышли из Плимута, море было суровым и серым, как его мысли. Ветер завывал, а небо темнело, предвещая бурю.

Буря не заставила себя ждать. Флот не успел уйти далеко от берегов Англии, как стихия разразилась с жестокостью, которую Роджер не мог предвидеть. Шторм разметал корабли, словно бумажные игрушки. Он стоял на палубе, вглядываясь в гневные волны, и вновь ощутил тот же страх, что охватывал его в Падуе. Казалось, что сама судьба снова испытывает его, бросая в самую гущу стихии, чтобы проверить его волю.

Рядом с ним были граф Саутгемптон и поэт Джон Донн, люди, каждый по-своему сильные духом. Саутгемптон – горячий и бесстрашный… Донн – с его тёмными мыслями и словами, которые проникали в душу, как кинжал. Эти двое были для Роджера опорой в дни испытаний, но в этот момент, когда море ревело и небеса падали на землю, каждый был сам за себя. Шторм пронёсся, оставив их у берегов Англии, словно напоминание, что человек – лишь песчинка в великом механизме мира.

Когда экспедиция была закончена, Роджер вернулся к тому, что всегда тянуло его – знаниям. В 1598 году он продолжил своё юридическое образование в Грейс Инн, одной из четырёх придворных юридических корпораций.

Эти стены были свидетелями громких праздников и театральных представлений, которые всегда привлекали молодёжь и жаждущих развлечений аристократов… Но Роджера теперь мало интересовали их игры. Его тянуло к чему-то более глубокому, к пониманию законов и устоев мира, что управляли людьми и их судьбами.

Здесь, среди старинных книг и судебных прецедентов, он искал ответы на вопросы, которые мучили его ещё с тех пор, как он лежал в постели в Падуе, сражённый лихорадкой. Он видел в каждом законе, в каждом параграфе не просто слова, а ключи к разгадке великой тайны мира, где человек всегда находится на грани между жизнью и смертью, между свободой и обязанностью.