Сергей услышал стон и плач Полины, женщина с отчаянием подбежала к клетке, в которой сидел Сергей. Её грубо оттолкнули, сказав, что не положено. Полина едва не упала, Дмитрий успел подхватить её. Сергей сжал кулаки.

– Перед тобой женщина! Что же ты делаешь, ублюдок? – не выдержав, произнёс парень.

Конвойный просунул автомат через отверстие решётки и в секунду, с силой ударил прикладом Сергея по лицу и крикнул:

– Молчать! А вы – на выход!

Это он приказным тоном сказал Дмитрию и Полине.

– Папа? Мама? Берегите себя! – рискуя вновь получить удар прикладом, крикнул Сергей.

Дмитрий вывел Полину из зала заседания. Больше Сергей их не видел.

Дмитрий просил о свидании с сыном, но ему ответили, что свидание он может получить после того, как Сергея переправят на зону. Куда? Дмитрию не ответили, да и не знали об этом заранее. Как потом узнал Дмитрий, из зоны подавали запрос и только потом, специальным решением спецотдела, осуждённых переправляли к месту отбывания срока. Что ж, десять дней Сергею дали на то, чтобы он обжаловал решение суда, но Сергей писать ничего не стал и от апелляции отказался, понимая, что это бесполезно.

– И правильно! Могут ещё добавить к сроку. Уж лучше пусть так… – сказал Шершень.

Олег оставаться в городе не смог. Одноклассники его осуждали, правда, после выпускного вечера, Олег старался не встречаться с ними, но все они жили  в одном дворе, в домах напротив. Собравшись, Олег уехал в Москву, сказав родителям, что хочет поступать в институт именно в Москве.

Шли дни, Сергея больше не беспокоили. Виктор Петрович всё же зашёл к майору Колесникову, тот был крайне удивлён и совсем не ожидал его увидеть.

– Что случилось, Виктор Петрович? Или новое дело? – спросил Егор Алексеевич.

– Нет, Егор Алексеевич, просто пришёл взглянуть в Ваши глаза. Мне интересно, как же Вы живёте с таким грузом обмана и лжи? Мальчишка совсем, а Вы его жизнь просто скомкали, как бумагу и бросили в туалет, подтерев задницу. Но вижу, в Ваших глазах вовсе нет чувства раскаяния и вины… жаль… – сказал Виктор Петрович, с сожалением глядя на майора.

– Вы бы поосторожнее со словами-то, Виктор Петрович. Ведь и у стен есть уши. Вас проводить? Или сами дорогу найдёте? – привстав из-за стола, побледнев от слов адвоката, со злостью сжав кулаки, оперевшись ими о стол, ответил майор.

– Прощайте! Мне искренне жаль Вас… уверен, мой клиент, этот юный, безвинный мальчик, не единственный, кому Вы и Вам подобные, поломали жизнь. Вам жить с этим грузом! – бросил Виктор Петрович и тут же вышел из кабинета.

Егор Алексеевич тяжело опустился на стул.

– Проклятье! А что я мог? – простонал майор, вспомнив про Лысого, который с усердием выбивал признания, зачастую, у невиновных.

Вдруг, Егор Алексеевич полез в ящик стола и вытащил свой пистолет… через секунду, в тишине прозвучал выстрел. На этот звук, в кабинет вбежал дежурный и увидел майора, из виска которого струйкой текла алая кровь. А сам он сидел за столом, уронив голову на стол, беспомощно опустив руки и на полу лежал пистолет.

Никто не знал, что месяц назад к майору заходили родители Сергея. Дмитрий и Полина не ругались, да они и не умели этого делать. Интеллигентные люди, они просили пересмотреть дело их сына, утверждая, что он не мог убить своего одноклассника, что Сергей просто не способен на убийство… но видя безразличный взгляд майора, Полина вдруг замолчала и положила руку на руку майора, пристально глядя ему в глаза.

– Прежде всего, есть Суд Божий и поверьте, Его Суд – самый справедливый и Вы в этом убедитесь на том свете. А дело моего сына, я оставляю на Вашу совесть, если хоть капля её в Вас осталась. Пошли, Дима, нам тут делать нечего. А сын мой… да хранит его Господь. Он вернётся сильнее и умнее, я за него спокойна… – произнесла женщина и убрав руку, вышла из кабинета, оставив майора в недоумении.