Майордом окликнул часового и приказал запрягать лошадей в обозные фуры. Дана, стоявшая неподалеку, услышав эти слова, кинулась к шатру. Проходя мимо Карла, она приоткрыла лицо и с явным любопытством посмотрела ему в глаза. Тот кивнул в сторону шатра и сказал:

– Зайди к отцу, он тебя ждет.

Вздох облегчения и улыбка на ее лице сказали Карлу, что она готовилась к худшему.

Майордом приказал ездовым поторопиться с обозом и пошел на передовую, еще раз осмотреть свои укрепления. Уверенности, что все задуманное мавром получится, у Карла не было. Укрепленные высоты, конечно, давали франкам преимущество перед тяжелой конницей мавров, но их численное превосходство практически не оставляло пехоте шансов.

Возвращаясь с передовой, Карл еще издали заметил растягивающийся вдоль дороги обоз. Запряженных в повозки лошадей, из-под деревьев выводили на твердую почву. У крайней фуры суетились возничие. Там, из мешков и прочей утвари, они соорудили подобие дивана и расположили на нем раненого генерал-губернатора, чья кровь уже успела пропитать все подушки на том импровизированном лежаке. Сидеть на нем самостоятельно, мавр уже не мог, но настоял, что управлять лошадьми будет сам. Дочь заботливо укладывала вокруг него все новые и новые подушки. Заметив приближение майордома, Дана присела у ног отца и обняла его колени. Абдур-Рахман рукой подозвал Карла.

– Если Аллах даст мне силы добраться живым до моего войска, я его остановлю. И ты Карл, исполни свое обещание. Позаботься о моей дочери…

Я ей тут оставил немного добра, чтоб не нахлебницей была. Мало ли что. Защити ее. Да поможет тебе, твой Бог!

Он наклонился над дочерью, положил свои руки ей на плечи и, прикрыв глаза, тихим шепотом то ли молился, то ли прощался с ней.

Обоз тронулся. Дана, стоя у обочины, провожала его взглядом, пока последняя кибитка не скрылась за мостом. На дороге они остались с Карлом вдвоем. У майордома были свои причины смотреть вдаль, он готовился к обороне.

Когда девушка повернулась к майордому, слезы на ее лице, уже высохли. И в последних лучах заходящего солнца Карл увидел, не хныкающее лицо девочки, а уже спокойное и даже пугающее своей суровостью лицо женщины. В один момент, она стала взрослой.

Карл вспомнил это выражение лица, он видел его на одной из статуй в своей резиденции. Это была Диана – языческая богиня охоты.

Павел еще раз посмотрел на девушку. Да это была она. Нет, не та Диана-охотница, а та девушка Дана, ухаживающая за раненым Правителем. Да, та же улыбка, тот же уверенный и немного снисходительный взгляд и то же обожание в глазах, когда она смотрела на своего отца.

Звонкий голос Дианы, вывел его из состояния задумчивости.

– Павел, о чем вы думаете? И почему вдруг, вы стали смотреть на меня такими удивленными глазами, у меня, что выросли рожки?

Она комично стала ощупывать свою голову, где по ее мнению должны были вырасти рога. И со словами: «Свет мой, зеркальце скажи…», Диана вприпрыжку направилась к большому зеркалу у камина. Все это, она сделала так шумно и весело, что Алик расхохотался:

– Ну, дочка! Ну, молодец! Давно я тебя такой не видел.

Из прихожей раздался мелодичный звук электрического звонка. Алик повернулся к Павлу.

– Я же говорил? Какой праздник без гостей. Я и калитку не стал закрывать!

Диана была ближе всех к выходу, и еще дурачась, вприпрыжку побежала открывать дверь. Но вернулась она быстро и притихшим голосом сказала:

– Папа, это к тебе.

– Ай-яй-яй! Ну, что же ты бросила людей на пороге, давай дочка, приглашай гостей к столу!

Диана еще более тихим тоном произнесла: