Майордом, будучи галантным кавалером, ответил на ее поклон и невольно задержал взгляд на девушке. Белоснежный палантин, накинутый ей на голову, выгодно подчеркивал смуглость ее кожи и яркие губы. Огромные, темные глаза, выражающие одновременно величавую гордость и уважительное снисхождение, дополняли ее портрет.

Карл был неожиданно смущен ее красотой и статью. Прячущаяся в повозке, она выглядела как девочка-подросток.

– Как звать тебя, красавица?

Он не очень рассчитывал на ответ, так как в исламе не принято обучать женщин грамоте, а тем более чужим языкам. И потому, был очень удивлен, услышав тонкий, мелодичный голос произнесший: «Мое имя, Дана».

Абд аль-Рахман, приоткрыв глаза тихо прошептал:

– Дана, означает «большая жемчужина». Так оно и есть. Я обучил ее всему. Она знает звезды и медицину, говорит на всех ваших языках. Ей, еще при рождении, нагадали здесь жить.

Он немного помолчал, и совсем тихо добавил: «Да видно, не долго».

– Зачем звал, уважаемый? – настроение у майордома явно улучшилось. – Ведь сам говорил, что твои берберы

к ночи будут здесь. Я готовлю им достойную встречу!

– Карл, не спеши умереть! Ты храбрый воин, и не твоя вина, что мое войско сегодня больше, – мавр со стоном приподнялся, – Как только ты погибнешь, твои люди убьют меня и мою дочь. Я готов к смерти, плен это позор для воина. Но Дана! Она ведь, еще ребенок. Раненый шахид, немного помолчав, продолжил: – Вот, послушай мои слова!

Карл, если ты дашь мне возможность покинуть тебя с оружием в руках, я смогу помочь тебе и твоим людям. Услышь меня, все еще можно поправить.

И если ты не глупый и не жадный, то всем будет хорошо. Ведь я не ошибся в тебе, Карл?

В глазах шахида загорелся огонек лукавства, и он улыбнулся. Майордом напротив, весь напрягся и грубо спросил:

– Что ты еще придумал, старый хитрец? Ну, выкладывай!

Девушка наклонилась над отцом и отерла его лицо платком.

– Дана, дочка, оставь нас вдвоем, мне уже легче. Когда тонкий силуэт девушки скрылся за повозкой, мавр заговорил.

– Мне осталось уже недолго… Я тебе больше не соперник. Но я хочу спасти свою дочь. И если ты мне поможешь, то и ты и она будете жить.

Я сам, уже достаточно пожил, и хорошо знаю жадность моих воинов. В обозе, который ты захватил, находится то, за что они проливали кровь в этом походе. Уйти с этим, они тебе не дадут. Но если ты отправишь меня и дочку с этим обозом навстречу моим войскам, ты выиграешь много времени и сумеешь отвести своих людей под защиту городских стен. Этим ты многих спасешь от верной гибели.

А я, как командующий, обещаю тебе, что задержу своих людей или вообще, поверну их домой. Как тебе мой план? И кто знает, может быть сбудется твоя мечта и соберешь ты еще воинов под свои знамена и защитишь франков от наших набегов. Кто знает, кто знает… Но это, уже без меня. Карл, дай мне спасти свою дочь и я спасу твою армию!

Майордом думал недолго:

– Уважаемый! Придворная жизнь научила меня – никому не верить! Но я понимаю твои отцовские чувства и безвыходность нашей ситуации. Я отпущу тебя с твоим богатством, но твоя дочь останется с нами, и разделит нашу участь.

Бежать я не буду. В походном строю, мы будем легкой добычей для твоей конницы. А если ты выполнишь свое обещание и повернешь войска на юг, тогда я, Карл Мартелл, гарантирую твоей дочери жизнь и полную свободу!

И не советую тебе больше со мной торговаться, скоро стемнеет. Зови дочь, прощайтесь!

Карл вышел из-под навеса. Он прекрасно осознавал свое положение. То, что предложил араб, было единственным шансом для спасения его армии. Потому он и торопил. Как только здесь появятся передовые отряды мавров, предотвратить драку будет уже невозможно, а победить в ней – тем более.