– Мы в следующий понедельник двинем, в этот ещё соревнования пройдут, – проговорил Саня, накладывая остатки сливового варенья на огромный кусок батона. – Потом ещё в диспансер съездить нужно, карту медицинскую заполнить…
Мы долго сидели на кухне, обсуждая спортивные моменты из наших богатых на них будней, и ни разу за всё это время Алекс не вспомнил произошедшее сегодня. За что я был ему безмерно благодарен.
Стрелки кухонных часов показывали половину седьмого, и я стал собираться домой.
– Сань, – начал я, обувая свои домашние тапки. – Может быть, я и зря тебя об этом прошу…
– Да брось ты, – не дал мне закончить товарищ. – Я могила. Ты и так мне сделал огромный подарок, макнув зазнайку по самое не хочу. Теперь она от меня никуда не денется.
– Ты о чём?
– Я не думаю, что после всего случившегося она захочет с тобой разговаривать. А это меня устраивает. Или ты против?
– Не знаю. Попробую ей всё же позвонить…
– Попробуй, – кивнул он в сторону ярко-красного телефонного аппарата, примостившегося на самодельной подставке у входной двери.
– Не хочу сейчас, может, завтра, – отмахнулся я, управляясь с дверной задвижкой. – Отойду сегодня, и она в себя придёт…
– Ну, ну, – закрывая за мной дверь, только и сказал Алекс.
Попав домой, я запустил полуавтоматическую стиральную машину, свалив все побывавшие в утренней переделке вещи, залив в широкое алюминиевое машинное горло подогретую на плите воду и сыпанув приличную горсть «Лотоса», отчего забурлившее в недрах стиралки месиво покрылось высокой шапкой пены. Пока вещи стирались, я всё же заставил себя поесть, отварив найденные в морозилке самодельные домашние пельмени.
Стирку пришлось повторить еще раз. Ягодные пятна никак не хотели отстирываться. Я добавил в новую воду «Белизны» и прополоскал с синькой. Вывешивал сушиться уже ночью на растянутых во дворе верёвках.
Сил не осталось. Мой личный спальный футляр с радостью принял в свои объятья гуляку, простив мимолётную измену с родительским диваном. Я включил телевизор только для того, чтобы создать для себя иллюзию чьего-то присутствия. Динамик тихо бормотал о каких-то перелётных птицах, что разучились находить верное, ведущее домой направление, а я, завороженный долгожданным покоем, не в силах больше шевелиться, словно парализованный, ждал, когда ацтекский бог провидения, темноты и незримого, владыка ночи, великий Тескатлипока примет меня в свои объятья.
Рыжику я так и не позвонил. Никогда больше…
Глава 8
У каждого человека есть собственная точка отсчёта. Место или места, где он появился на свет, ощутил что-то важное для себя – неотъемлемое, глубинное, то, без чего он себя не мыслит – связующее прошлое.
Предметы, события, истории, люди тесно переплетаются в начальной точке, составляя причудливые союзы, столь нужные в настоящем и безжалостно разрушающиеся в придирчивом завтра. Время не терпит застоя, рождая всё новые и новые события.
Все мы – его суетливые заложники, с раннего детства захваченные идеей собственной значимости в этих событиях, жалкие былинки в безбрежном океане жизни.
«А что же в остатке?» – спросите Вы.
Красота! – Вот что заставляет меня с открытым ртом вглядываться в этот простор, изящество форм и насыщенность цветов разыгрываемых сюжетов.
(Автор).
Я проснулся и решил бежать. Направлений было два. В понедельник часть моей спортшколы отбывала в лагерь, и три недели в рваном ритме нагрузок, что бесплатно предоставлял нам вместе со спальным местом, чистым деревенским воздухом и трёхразовым питанием областной спорткомитет, давали приличное время для легального погружения на мутное, илистое дно. А что? Уехал по делам – имею право. Позор был свеж и осязаем, а нахождение в довольно узких границах с его свидетелями было для меня невыносимо.