– Дурак! – громко взвизгнула она, затрепыхавшись в его объятиях, словно пойманная птаха, – прекрати сейчас же хватать меня на улице!

Тина попыталась вырваться из кольца сильных рук Андрея. Но он так крепко держал её, что у неё ничего не получилось. Тогда она, пристально посмотрев в его глаза, возмущённо приказала:

– Отпусти меня сию же минуту! Мне больно!

Но Андрей не послушался её. Он ещё сильнее прижал Тину к себе так, что ей стало трудно дышать.

«Если я сейчас разомкну руки, то она просто сбежит от меня», – в отчаянии подумал он.

Между тем Тина перестала биться в объятьях Андрея. Она внезапно уткнулась точёным носиком в его широкую грудь и совершенно неожиданно засмеялась хрипловатым, невероятно сексуальным смехом, который всегда лишал Андрея самообладания и силы воли.

Этот странный приступ веселья так поразил его, что от растерянности он разомкнул руки.

– Почему ты смеёшься?! – ошарашено воскликнул он, ощутив такую беспомощность, что злые слёзы навернулись ему на глаза.

– Я? – как ни в чём ни бывало удивилась Тина, забавно склонив набок голову, – просто меня всегда смешили твои глупости. А ты так глуп, что я сейчас просто умру со смеху.

После такого заявления Андрей лишился дара речи. Он вдруг почувствовал себя морально раздавленным до такой степени, что на какое-то время потерял связь с реальностью.

Увидев, как вытянулось и побледнело его лицо, Тина мгновенно поняла, что перегнула палку и решила изменить тактику. Она примирительно улыбнулась, а затем сказала в приказном тоне:

– Ну, хватит здесь стоять столбом! Пошли! А то моя мама уже, наверное, заждалась нас.

– Что? – не понял Андрей.

– Я только что звонила ей и сказала, что мы придём с тобой вместе к ужину, – пояснила она, окончательно потерявшему всякое соображение, Андрею.

А потом, изменив командный тон, на кошачье мурлыканье поинтересовалась:

– Ведь ты, наверное, голоден?

Андрей ничего не смог ей ответить. Видя это, Тина рассмеялась. А потом жестом, не терпящим возражений, взяла Андрея под руку, а в другую его руку сунула свою сумку.

«Такой сильный и большой, – самодовольно подумала она, посмотрев снизу вверх на Андрея, – а я его могу в один момент сделать слабым и беззащитным».

Затем, чмокнув обалдевшего до крайней степени Андрея в щёку, Тина повела его к себе домой. А он от растерянности, словно сомнамбула, пошагал рядом с ней, чувствуя, что окончательно потерял остатки своей воли.

Он шёл и думал: « Боже мой! Она опять вертит мной, как хочет. А я ничего с собой сделать не могу, потому что безумно люблю её»!

Между тем Тина, гордо вышагивая рядом с Андреем, была очень довольна собой. Ей со своей колокольни было весьма лестно наблюдать за тем, в какой шок впал её парень, после того, как она внезапно сменила гнев на милость. С чувством превосходства над влюблённым в неё Андреем, она ощутила в этот миг полную власть над ним. И эта власть пьянила её, словно хорошее вино. Ведь она знала, что Андрей далеко не тюфяк. При встрече лицом к лицу с опасностью, он никогда не струсил бы и не убежал бы прятаться в кусты. Наоборот! Он ринулся бы в бой! Особенно тогда, когда нужно отстаивать чью-то честь, достоинство и справедливость или защищать кого-то более слабого, чем он. Но тем не менее против её чар Андрей был бессилен. Он всегда становился покорным, когда она пускала их в ход. После чего Тина могла делать с ним всё, что ей заблагорассудится. И это очень нравилось ей, потому что давало чувство уверенности в собственной безнаказанности. А это значило, что она может и дальше продолжать выкрутасничать и капризничать. И это весьма тешило её гипертрофированное самолюбие.