Роковая ошибка. Фантастическая повесть Валентина Карпушина

© Валентина Карпушина, 2025

ISBN 978-5-0065-8422-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

В космосе всегда стоит такая странная и непроницаемая тишина! Особенно, если все приборы работают в минимальном режиме. Как сейчас, например, когда почти не слышно равномерного гула вибраций, исходящего от генераторов воздуха и блока энергетического питания, которые находятся в отсеке жизнеобеспечения. Но эти вибрации настолько тихие, что улавливаются не слухом даже, а лишь рецепторами кожи, чутко реагирующими на акустические волны.

Именно в такой вот момент, когда звуки практически отсутствуют, тишина начинает, словно бы оживать и обретать душу. Она принимается звучать, нарушая глухое безмолвие, царящее вокруг. В ушах начинает раздаваться какой-то невнятный шёпот. И если не включить какой-нибудь акустический фон, типа едва слышной музыки, шёпот этот усиливается, стремительно набирая децибелы. Он делается настолько отчётливым, что в нём становятся различимы даже отдельные слова.

Вот и сейчас чей-то приглушённый голос настойчиво требует, доносясь отовсюду:

– Уходи, уходи, уходи!

Этот приказ настолько явственно звучит, что невольно начинаешь верить в его реальность. Понимая, что это всего лишь галлюцинации, связанные с причудливой реакцией человеческого мозга на противоестественную тишину, так и хочется спросить его:

– Куда? Куда уходить?

Но вопрос этот так и остаётся висеть в воздухе без ответа, потому что любому космическому путешественнику давно известно, что голос этот – всего-навсего лишь компенсация организма на отсутствие привычных звуковых ориентиров в пространстве. Опытный пилот отлично знает, что это шумит кровь, пульсируя в сосудах, тем самым, создавая где-то в подсознании подобие человеческого голоса. Но включить какой-нибудь шумовой раздражитель, чтобы избавиться от этой навязчивой иллюзии, по уставу не положено. Экипаж в этот час отдыхает после трудового дня. И только дежурный по вахте бодрствует, внимательно наблюдая за приборами, отвечающими за правильное функционирование звездолёта. Вот и приходится терпеть этот назойливый шёпот, который звучит в ушах:

– Здесь опасно находиться! Немедленно меняй курс!

Но курс изменить нельзя, потому что он – это дорога домой. А ещё потому, что задание выполнено. Исследования завершены. Материалы собраны. Осталось их только доставить по назначению для дальнейшего изучения. А потом – в заслуженный отпуск.

Но шёпот не унимается:

– Назад! Назад! – призывает он, – опасность! Опасность!

– Да заткнись ты уже! – не выдерживает штурман и тянется к кнопке, на которой изображён скрипичный ключ. – Какая, ещё опасность? Полёт происходит в штатном режиме. Никаких угроз не наблюдается.

В рубке начинает звучать шум прибоя, на фоне которого раздаются пронзительные крики чаек. Расслабленно откинувшись на спинку кресла, штурман закрывает глаза. И в этот момент на обзорном мониторе, на месте планеты, лежащей слева по курсу, возникает ослепительная вспышка. Вслед за этим раздаётся жуткий свист, переходящий в ультразвук. Потом слышится страшный металлический скрежет и оглушительный грохот.

– А-а-а-а! – чувствуя неимоверную боль от внезапной перегрузки, кричит штурман, вдавленный в кресло, едва успев нажать на кнопку экстренной телепортации из этой точки космического пространства, перед тем как потерять сознание.

– Организм человека – это весьма сложная и одновременно совершенная биологическая система. На воздействия извне она отвечает различными реакциями, которые носят название рефлексов, – вещал гнусавым голосом подслеповатый преподаватель на последней паре по анатомии.

Он говорил так монотонно, что постепенно убаюкал почти всех студентов в аудитории. Чтобы нудный голос профессора окончательно никого не ввел в состояние нирваны, слушателям оставалось только два выхода: либо окончательно уснуть, покорно уронив голову на поверхность стола, либо заняться чем-либо ещё.

«Ах! Ну, когда же закончится это мучение! – мысленно взмолилась одна из студенток, сидящая в первом ряду аудитории, – просто, хоть спички между век вставляй, чтобы глаза не закрылись!»

Она усилием воли широко распахнула и без того огромные, необыкновенного бирюзового цвета глаза, пытаясь не вырубиться под убаюкивающий голос профессора. Но тут из её сумки раздался спасительный сигнал мобильника, заигравший бодрую мелодию. Она встрепенулась, расстегнула молнию и стала рыться в необъятных недрах стильного дамского аксессуара, пытаясь найти весело пиликающий телефон.

– Попрошу отключить мобильные устройства, – не меняя заунывного тона, изрёк профессор и как ни в чём не бывало продолжил лекцию.

Студентка тем временем отыскала телефон и, торопливо нажав на кнопку, принялась читать полученное сообщение.

«Тина! – гласило оно, – давай мириться. Я был не прав. Извини меня. Проси, что хочешь. Я готов любой ценой загладить перед тобой свою вину. Простишь?»

Прочитав послание, Тина, самодовольно хмыкнула: «Ха-ха! Он виноват! Что и требовалось доказать»!

Забавно сложив пухлые губы уточкой, она, дунув вверх, откинула со лба смоляную чёлку.

«Ну, что ж, пожалуй, я снизойду до прощения!» – ухмыльнулась она.

Правда вместо того, чтобы написать ответ, Тина отложила мобильник в сторону и вынула из сумки маленькое складное зеркальце, выполненное в виде округлой морской раковины, инкрустированное стразами. Низко пригнувшись к поверхности стола, она принялась пристально рассматривать своё отражение.

«Как же я красива! – восхитилась она, любуясь собой, – Неудивительно, что Андрей так сходит по мне с ума».

Вынув из сумки косметичку, Тина принялась подкрашивать тушью и без того длинные ресницы. Закончив прихорашиваться, она придирчиво посмотрела на себя в зеркало. Оставшись довольна результатом, она удовлетворённо улыбнулась и спрятала его назад. Взяв мобильник, она ещё раз прочитала сообщение, а потом с каким-то странным, немного садистским упоением подумала: «Не буду отвечать. Пусть помучается пару дней, пока совсем ручным не станет».

Сверкнув бирюзовыми глазами, она царственным жестом откинула за спину гриву иссиня-чёрных волос и собралась убрать телефон обратно в сумку. Но в этот момент он опять запиликал. Глянув на дисплей, Тина надменно хмыкнула, увидев, что ей снова звонит Андрей.

«Ну, куда же ты денешься, милый?» – подумала она, и вознамерилась отключить сигнал, но в этот момент ощутила сильный толчок в бок.

– Тина! – зло прошипела соседка по столу, – выключи сейчас же телефон!

– Ага! Только шнурки поглажу, – фыркнула Тина, передумав отключать весёленькую мелодию, которой захлёбывался мобильник.

– Ты всем мешаешь! – сердито буркнула соседка, а потом громким шёпотом возмущённо добавила, – неужели неясно?

– Не-а! – презрительно скривилась Тина, демонстративно положив мобильник на поверхность стола.

– На такой серьёзной лекции, особенно в тот момент, когда проходят нервную систему, и так трудно сосредоточиться на всех этих рефлексах и нейронах, звук твоего мобильника более чем неуместен! Я и так уже запуталась, словно в дремучем лесу, в этих всех латинских терминах. А тут ты ещё со своим телефоном!

– Уж больно ты грозна в гневе! – подзадорила её Тина, усмехнувшись.

А сама подумала, глянув в злые бесцветные глазки сокурсницы, словно утонувшие в её полных веснушчатых щеках: «Понятное дело, отчего ты бесишься! Тебе ведь никто не звонит никогда. Вот тебя и крючит от зависти, когда ты видишь, что парни мне прохода не дают, а на тебя, ощипанную курицу, не обращают никакого внимания».

А потом, словно специально дразня соседку, как бы ненароком выставила в проход между рядами свои неимоверно длинные, стройные, обтянутые чёрными шёлковыми колготками ноги, от вида которых парни-студенты мгновенно проснулись.

Оценив ситуацию, Тина самодовольно улыбнулась, а потом продолжила игру. Непринуждённо, закинув одну ногу на другую, она принялась расчёсывать алым гребнем роскошные чёрные кудри, доведя такими действиями мужскую часть аудитории почти до сердечного приступа.

Оглядев украдкой поверженных поклонников, Тина снова, посмотрев на свою некрасивую сокурсницу, презрительно подумала: «Ну, кто же виноват в том, что ты, в отличие от меня не представляешь ни для кого никакого интереса? Не я же ведь!»

Свысока, глянув на соседку, Тина вдруг ощутила к ней смутное чувство жалости.

«Какая же она страшная! – сочувственно подумала она, – просто обнять и заплакать её остаётся».

– Ну, ладно тебе, не сердись! – неожиданно миролюбиво сказала Тина вслух.

– Хорошо, не буду! – тотчас смягчилась соседка, но потом всё же добавила на всякий случай, – Только учти, что я прощаю тебя в последний раз!

«Ой-ой-ой! – усмехнулась про себя Тина, а потом вдруг ужасно разозлилась, – да засунь ты своё прощение в известное место. Туда, где у тебя всё давно мхом заросло».

Конечно, такое возмутительное поведение Тины должен был незамедлительно пресечь преподаватель, читающий сейчас лекцию. Но ему по большому счёту было всё равно, чем занимаются студенты, когда он преподаёт свой предмет. Он считал, что они должны только одно: успешно сдать все зачёты.

Что касается Тины, то она прекрасно знала, что во время сессии сдаст все экзамены. И, несмотря на кажущееся отсутствие внимания к теме, блистательно может ответить на любой, даже самый каверзный вопрос, стоит ей задать его. Странным образом Тина умела одновременно делать несколько дел сразу: кокетничать, слушать и думать. Поэтому профессор, никогда её не трогал. Впрочем она особенно ему и не мешала. А уж поведение половозрелых студентов его и подавно не интересовало. Главным смыслом его жизни была наука. Чтение же лекций для него всегда являлось тяжким занятием, так сказать, способом заработать деньги, которые он вкладывал в покупку и изучение старинных книг по медицине в надежде найти в них интересующую его информацию.