У проходной стоял крепкий мужчина. Я встал рядом с ним. Служебный автомобиль уехал, а мне было стыдно спросить даже: “Сколько времени?”

Стою и не знаю, что делать дальше. Мужчина заметил мое присутствие. Мы смотрели друг на друга: мой взгляд был явно растерянным, а взгляд мужчины всё более колючим.

– Андрей Иванович, вы же не курите, – пробасил он.

– Да. Не курю, – протянул я.

– Пропуск забыли? Так по комсомольскому билету зайдите.

– Ах да, точно! И как же я забыл про свой билет.

Похлопав по пиджаку, почувствовал книжицу. Красненькая, с черным профилем Ленина. Махнув ей перед лицом удивленного мужчины, я зашел в здание. Из пропускной на меня глядела натуральная жаба: старая и злая, одетая в растянутую жилетку, прямо как в родном универе. Сквозь толстые очки у жабы исходил токсичный взгляд на всё живое.

Я ткнул ей билетом, жабу переклинило, но турникет всё же открыла. Я пошел по лестнице наверх, второй этаж, третий… И заблудился. Что делать дальше? В комсомольском билете указано, что я – Андрей Иванович Озёров. Пошел по кабинетам, вдруг табличка где висит…

– Андрей Иванович, здравствуйте, – женщина с мягкими чертами лица, в белой блузе и длинной юбке тактично кивнула.

– Здравствуйте.

Неловкая пауза. Кто передо мной?

– Вы к Виктору Максимовичу?

– Нет, – нужно было срочно где-то спрятаться. – Передумал. Потом зайду. Лучше проводите в мой кабинет.

Женщина посмотрела на меня удивленным взглядом, но ничего не сказала, только пошла по паркетным коридорам. Мы спустились на этаж ниже, затем свернули куда-то за угол, где был ещё один длинный коридор с кабинетами, остановились возле красноречивой таблички “Озёров А.Г., заведующий отделом пропаганды и агитации”.

“Ну великолепно, в этом мирке удосужился быть демагогом! – подумал я. – Не откладывая на потом, нужно как можно быстрее спрятаться ото всех, в том числе от этой женщины”

Кабинет оказался поделен на две части. В приемной села неизвестная в белой блузе, а вот за дверью, надо предположить, мой личный хором.

– Эм, мне нужно побыть одному… – сказал я, крепко взявшись за ручку двери.

– Конечно, Андрей Иванович. Только не забудьте совещание в десять.

– А сколько времени?

– Полдесятого.

– Можно отказаться?

– Отказаться от чего? – белая блузка ещё сильнее побледнела.

– Я плохо себя чувствую. Можно мне не присутствовать на этом совещании?

Женщина предложила подождать в кабинете, пока вызовет медсестру. Я сразу же отказался от помощи, спрятался за дверью, притаился в ожидании. Понятно, что веду себя слишком крипово, но что мне остается делать? Кабинет, обшитый деревом, с портретом Ленина, шкафами, набитыми множеством книг, пах затхлостью, несмотря на идеальную чистоту. Ноги сами двинулись к креслу. Тепло и тихо.

Закрыв глаза, я не думал, что меня срубит в сон.

Кто-то интенсивно меня дергал за плечи.

– Андрюша, просыпаемся, – сказал мужской голос.

– Вот видите, Сергей Георгиевич, он совсем плох сегодня. Но от него не пахнет. Совсем! Даже стыдно немного, может быть, человек устал?

– Ещё бы от него пахло, Наташенька, один лишний запах ему сделает пике с горящим партбилетом.

– И он отказался от медсестры. Я вынуждена подчиниться. Зато позвала вас. Может, вы решите вызвать Алевтину?

– Нет, не стоит. Вот наш товарищ проснется, тогда будем выяснять, что с ним случилось. Блин, мне бы так греться с алкоголя.

Я уставился на разбудившего. Одетый в пиджаке, с хорошим ароматом духов, с выразительными глазами и хорошей укладкой, он улыбался каким-то необычным, близким для меня способом. Будто это человек из моего времени. Весь его лук был как с иголочки.