Мокрые волосы не были расчесаны. И беспорядочно лежали на плечах. Таких же обнаженных и беззащитных.

А Камаев будто пожирал меня глазами.

Осматривал с ног до головы, задерживая взгляд на зоне декольте. А затем — под животом. Ведь ткань просвещалась.

Я была перед ним как на ладони.

Как воздушный десерт, покрытый сладкой глазурью. Надо только взять серебряную ложечку и попробовать немного, чтобы почувствовать вкус.

Вкус абсолютной девственности.

— Мне сказали перейти сюда. И ждать.

Я, скорее, не говорила, а оправдывалась. Избегала зрительного контакта, потупив взор. Как провинившаяся шавка.

Ходят слухи, что нельзя смотреть чудовищу в глаза.

Ведь если так — оно нападет. А если потянуть немного время — может пощадить и уйти. Будто ночной кошмар.

Но работает ли это с Камаевым? Ведь он реален.

И мог убить любого, кто подарит мне хотя бы взгляд.

— Хорошо, что наряд подошел.

Он медленно ступал, сокращая расстояние между мной и моим первым мужчиной. Я не могла ему отказать. И не могла уйти от неизбежного. Я просто ждала и тряслась от страха.

Что же будет дальше?

— К сожалению, я не нашла белья.

— Оно тебе не понадобится, — отрезал Анвар. — Будет только мешать.

— Мешать? — повторила я наивно, будто не поняла смысла. — Мешать чему?

— Мешать тебя трахать. — Он словно зачитал мне приговор. Хлестко и резко, как удар кнутом. — Еще будут детские вопросы?

Между нами оставались сантиметры.

Плотный воздух обжигал. Было чувство, что это металл, разогретый в печи до белого каления.

Лицо горело. Участилось дыхание.

По коже пробежал мороз.

Похоже на жжение от мужской щетины.

— Вы купили это специально для меня? — едва отважилась спросить хоть что-то. Только бы не молчать. Только бы наш разговор продолжался.

Иначе он овладеет мною за считанные секунды.

— Я велел заняться этим Лейле. Это она подобрала платьишко. Исходя из твоих размеров, — говорил Камаев, оценивая форму груди. — И моих предпочтений в сексе. — Он напряженно выдохнул, чтобы добавить: — Ведь моя невеста знает, как именно я люблю трахаться.

Он обошел меня вокруг и остановился сзади.

Сильные руки скользнули по моим плечам. И поднялись выше — прямо к шее. Пальцы стали жать на горло. Вызвав у меня животный страх удушья.

Я теряла над собой контроль.

Язык заплетался, в горле пересохло.

Глаза закатывались от самих только чувств.

Его касания клеймили меня шлюхой.

Но эта ноющая боль внутри — она ведь так сладка.

— Вы не думали… — сглотнула я слюну, чтобы смягчить сухую глотку. — Не думали, что Лейле больно видеть меня рядом с вами?

Я пыталась говорить, но дыхание дрожало.

Анвар оставил одну руку на горле.

Ему нравилось его сжимать, массировать.

Он то напрягал ладонь, то снова расслаблял.

И точно так же делала вторая — которая опустилась мне на грудь. И заставила гореть еще сильнее. Ведь я не привыкла к тому, что кто-то меня касается так откровенно.

— Мне наплевать на то, что хочет Лейла, — говорил он с хрипотцой. Так близко от моих ушей. И продолжал массировать грудь. Сначала через ткань пеньюара. А затем — просунув руку под наряд. — Лейла тут ни при чем. Ты — мое личное дело. А она будет выполнять любой мой приказ. Даже если я заставлю смотреть, как ебу другую.

— Я боюсь, что она ревнует. Мне ее жаль.

— Пожалей лучше себя, — сказал Анвар и принялся наматывать на руку мои волосы. — Спустись на колени. И открой пошире рот.

14. 14. Ее дрожащее тело

(Анвар)

Сегодня в моем доме стало на одну шлюху меньше.

Я давно точил зуб на Даньяра. Только не было повода его урыть. Чтобы не петушились остальные.

Этот мудозвон был в охране моей матери. И ничего не сделал, чтобы защитить ее от Варшавского.