Нервы мои подходили к пределу, за которым начинается расшатывание психики. Лишь отчаянная вера в единственные способы защиты, которые у меня были, удерживала меня от бессмысленных истерик. Кто бы мне поверил? Кто бы мог мне помочь? Все бы увидели во мне только сумасшедшую и в лучшем случае сочли бы за благо держаться подальше.

В течение каждого вечера я по нескольку раз разговаривала с Даной. Она не уставала меня подбадривать и повторять, что я держусь молодцом. Она заверяла меня, что ничего плохого не случится до тех пор, пока я следую ее указаниям. Они были прежними: включать свет, класть нож под подушку и молиться. Я беспрекословно выполняла все.

Ангел продолжал разговаривать со мной невозмутимо спокойным голосом, сдерживая мои порывы куда-нибудь сбежать или послать двусмысленное приглашение переночевать в номере очередному поклоннику, казавшемуся мне образцом мужественности. Позже, когда мне удавалось пережить еще одну ночь, я вспоминала об этом и была очень благодарна ангелу за то, что он уберег меня от мучительного стыда и идиотских объяснений перед ничего не подозревавшими молодыми людьми.

С каждым днем, а точнее, с каждой ночью в номере становилось теснее и страшнее. Это было похоже на клаустрофобию, которая была у меня в детстве, но с некоторыми особенностями. Я находилась в центре противостояния двух сил: одна меня защищала, а другая пугала своим присутствием.

На рассвете пятницы, в последний раз проснувшись (как я надеялась) в этом кошмарном месте, я радовалась, как везучий кролик, выпускаемый из клетки удава, в которой ему удалось просидеть в целости несколько дней. К концу пятого дня командировки, когда стало известно, что мой отъезд откладывается на понедельник, а значит, в этой гостинице мне предстоит провести еще три ночи, я испытала ни с чем не сравнимый, тихий ужас обреченной жертвы. Чутье говорило мне, что шансов почти нет: все мои силы были уже растрачены в минувшие пять ночей.

К тому же в ту пятницу произошли перемены. Я ощутила чью-то вкрадчивую и злорадную уверенность, что в этом поединке мне не выиграть.

Никого рядом не было. Я находилась одна в большом пустом кабинете на малообитаемом втором этаже нашего офиса.

Вокруг было непривычно тихо. Лишь дважды за три часа я слышала шаги снаружи, в длинном и широком коридоре. Один раз это был быстрый стук женских каблучков, во второй – чей-то неясный, легкий топот. Большинство комнат по соседству пустовало. Офис был новый и необжитый. Вся основная масса сотрудников заселила первый этаж, а на втором почему-то обосновался только юридический департамент, к которому я и была прикреплена.

Кабинет здесь был что надо: удобные кожаные кресла, в которых можно было откидываться назад и вращаться во все стороны, ноутбуки последней модели на всех четырех столах, куча всякой исправной оргтехники, а в довесок – красочные наборы канцтоваров для каждого сотрудника. Вся мебель была дорогая, красивая и новая – под стать помещению. Не рабочие, а райские места рядовых сотрудников нашего департамента.

Однако в последний рабочий день в этом корпоративном Эдеме было всего два сотрудника из четырех. Один накануне был командирован в Алматы, а другой, с истинным казахским именем Байжан, что означает «богатая душа», уже вторую неделю прожигал трудовой отпуск в… Капшагае17.

И хотя честно заработанные доходы позволили бы Байжану десять дней провести в свое удовольствие где-нибудь в привычной Турции или в Таиланде, он предпочел им полутемные душные помещения капшагайских казино, в которых теряется счет времени. Залы без окон и часов заменяли ему пляжи, солнце и любимую девушку, которая была бы рада побыть вместе с ним где-нибудь на анатолийском побережье.