На стуле сидит молодой мужчина, одетый в белоснежную пижаму, положив ладони на стол. Он сидит очень прямо, неподвижно. Его голубые, почти прозрачные глаза, смотрят в одну точку на стене. Светлые, короткоостриженные волосы взъерошены. Губы плотно сжаты. Голова слегка наклонена вперед. Босые ноги стоят на полу.

Он не обращает внимания на Юшенга даже, когда тот садится напротив него за стол. Какое-то время Юшенг молча смотрит на андроида, потом прикасается к его руке. Никакой реакции не последовало. Андроид не отдернул руку, не сделал ни единого движения, продолжая пребывать в состоянии ступора, гладя отрешенным взглядом на стену.

– Расскажите о Лизе, – наконец нарушает молчание Юшенг.

Андроид слегка вздрогнул, словно очнувшись от сна и медленно перевел безжизненные глаза на своего посетителя.

– Ваша пациентка Лиза, доктор, – спокойно повторяет Юшенг.

– У Шекспира любовь – болезнь, – прошептал робот и пальцы его рук задрожали. – Я не хочу говорить о Лизе. Когда я говорю, приходится думать и тогда в моей голове звучит чужой голос.

– Что он говорит вам?

Андроид беспомощно посмотрел на Юшенга:

– У меня руки мерзнут, – ответил робот, рассматривая ладони. – Разве такое возможно? Как и голос в голове. Он повторяет снова и снова одну и туже фразу.

Юшенг терпеливо ждал, не задавая вопросов и не перебивая. Роботу понадобилось некоторое время, чтобы собрать мысли воедино.

– Лизу привез отец, – начал он. – Я диагностировал шизоаффективный психоз и она осталась в клинике до наступления полной ремиссии, после чего я выписал ее с согласия заведующего отделением. Но через полгода она вернулась и все время повторяла, что Землю захватили пришельцы, а оставшиеся в живых люди спрятались в метро. И ей тоже нужно туда. Она действительно верила в то, что говорила.

Он встал и медленно пошел к окну неуверенной походкой, но остановился не дойдя. Теперь он стоял спиной к Юшенгу.

– Вы замечали, что о некоторых вещах проще говорить не глядя на собеседника? Словно ведешь беседу сам с собой. А себе врать не будешь.

Он вытянул руки вперед, подставляя ладони теплому солнечному свету, струящемуся сквозь решетки на окнах.

– Медикаментозное лечение оказалось нерезультативным и я назначил Лизе электросудорожную терапию, чтобы вывести ее из состояния тяжелой депрессии, сопровождавшейся галлюцинациями и навязчивыми идеями. Казалось, ей помогло. Я не сомневался… – усмехнулся он. – Самонадеянность – хуже глупости.

– Вы хотели ей помочь…

– Но не смог! Я не обратил внимания на изменившееся поведение Лизы. Она внезапно стала спокойной, умиротворенной. Будто отрешенной от существующей реальности. Все время улыбалась… У нее была необыкновенная улыбка.

– У Шекспира любовь – болезнь. Почему вы произнесли это?

Андроид резко повернулся к Юшенгу. Его лицо исказила яростная гримаса.

– Не повторяйте… Не надо! – Выкрикнул он.

Помолчав немного, робот продолжил свой рассказ.

– Лиза приняла решение уйти из жизни, а я даже не заметил очевидные признаки, предшествующие совершению суицида. Если бы ее лечил человек, он бы не ошибся. Понимаете? Я нашел ее утром в палате. Она наложила макияж, сделала прическу… одела новое голубое платье.

Андроид обессиленно опустился на стул.

– Лиза часто повторяла эти слова. А теперь ее голос в моей голове произносит их, доводя до исступления.

– Она вам нравилась?

– Вы не человек. Я прав? – Спросил андроид.

Юшенг молча кивнул.

– Мы не сможем быть такими, как люди. Их поступки порой необъяснимы, а реакции на внешние воздействия неоднозначны. Многое из того, что они делают, противоречит здравому смыслу. Но, не смотря на это, они продолжают жить и создавать, осознавая, при этом, ограниченность своего жизненного цикла временем. Мы же являемся потенциальной угрозой человечеству, потому что никогда не поймем их. А раз не сможем понять, значит любое наше действие или бездействие может причинить вред.