В качестве методов исследования применялись: метод включенного наблюдения, методика мультимодального анализа коммуникативного поведения, коммуникативный анализ, методика акустического анализа.

Материалом для исследования послужили видеозаписи общения 34 матерей в возрасте от 18 до 32 лет со своими детьми (12 мальчиков и 22 девочки) в возрасте от 0 до 4 лет. Видеозаписи были сделаны либо самой матерью (с использованием установленной стационарно камеры), либо близкими подругами или членами семьи.

В ходе исследования выделены пять типов миметических моделей агрессивного поведения, направленного на одного из членов диады мать-ребенок (внутренняя агрессия), и один тип – модель агрессивного поведения, направленного на людей, не являющихся членами диады или семьи (внешняя агрессия). Обязательным условием осуществления всех моделей миметического агрессивного поведения является присутствие третьих лиц (других членов семьи, знакомых).

Рассмотрим миметические модели агрессивного коммуникативного поведения, используемые матерью. Они всегда маркированы специфической просодикой, мимикой и жестами, позволяющими узнать их намеренный имитационный характер (неестественный темп речи, более высокий, чем обычно, тон, ненормативная палатализация согласных (зал’яза/зараза) и др.).

1. Опережающий мимесис: в коммуникации с ребенком в возрасте от 0 до 6 мес. предпочтительной формой миметического поведения является репрезентация матерью агрессивного коммуникативного поведения якобы от имени ребенка, где объектом агрессии является она сама. Разговаривая с ребенком в этом возрасте, матери часто высказывают реплики, показывающие недовольство ребенка, которое он бы высказал непременно, если бы умел говорить, при этом присутствующие третьи лица высказывают одобрение такому поведению кинесически (кивки головой), паравербально (одобрительный смех и т. д.):

(4) /а ты чего ↑ что такое ↑мама скажи покушать не дает / вот я уже 15 минут лежу / прошу / а она не дает/скажи я тут язык тебе показываю / а ты мне не даешь покушать / скажи / давай есть быстрей, я хочу есть, страх как хочу, а она не дает // .

Следует отметить, что интонационно видны яркие отличия между речью от лица собственно матери и речью от лица ребенка. Во-первых, при переходе к речи от лица ребенка существенно понижается высота голоса (относительно обычной, «нормативной»), а при переходе к речи от лица матери высота тона неестественно повышается; во-вторых, говоря от лица ребенка, мать делает это громче, чем в речи от собственного лица; в-третьих, тон становится недовольным. С точки зрения фонетики наблюдаем палатализацию [б'истр'эj] и замену переднеязычных небно-зубных согласных переднеязычными зубными: ж→з' [с'каз'и]; ш'→c’ [ус'и].

Важными чертами лексического наполнения речи матери в рамках данной модели агрессивного миметического поведения являются: 1) наличие коннектора скажи, маркирующего «ролевой переход»; 2) появление лексических единиц с семой негативной оценочности в речи матери от имени ребенка, обозначающих либо саму мать, либо ее действия (издеваться, редиска (в непрямом значении), такая-сякая и т. д.); 3) усилительные наречия либо фразеологические сочетания, клише со значением интенсивности (так, так сильно, страх как). При этом, как правило, в якобы «репликах ребенка» реализуются речевые акты упрека, обиды, возмущения.

На уровне морфологии необходимо отметить насыщенность речи матери личными местоимениями, формирующими оппозитивные пары: я/ты, я/она. Мать референциально смещенно употребляет дейктическое местоимение