(3) Мам / у нас с Зубковым сегодня прикол был. Елена Александровна [учительница] задала нам узнать у родителей / как они относятся к Маяковскому. ― А чего ж ты у меня не спросила? (НКРЯ: Домашние разговоры // М.В. Китайгородская, Н.Н. Розанова. Речь москвичей: Коммуникативно-культурологический аспект. М.: ИРЯ РАН, 1999, 1991‒1999).

Взаимно наслаивающиеся когнитивные принципы ожидания и предвосхищения диалогической реплики, по нашему мнению, составляют основу диалогического взаимодействия. Доступными лингвистическому анализу способами реализации принципов ожидания и предвосхищения являются используемые диалогирующими субъектами миметические схемы, парные речевые паттерны, синтагматика интенций, лексическая когезия. Принципы ожидания и предвосхищения как когнитивная основа диалогического взаимодействия, а также вышеперечисленные способы реализации данных принципов формируются в практиках общения матерей со своими детьми, т. е. подлежат усвоению в онтогенезе, являясь частью становления как социальной, так и речевой личности.

Будучи, возможно, одним из самых сложных психосоциальных феноменов, агрессия является объектом многочисленных теорий: психоаналитической (З. Фрейд), этологической (К. Лоренц), фрустрационной (Л. Берковитц, Н. Миллер), бихевиористической (Д. Зилманн), социобиологической и социального научения. В рамках последней агрессия рассматривается как «любая форма поведения, нацеленного на оскорбление или причинение вреда другому живому существу, не желающему подобного обращения» (Бэрон, Ричардсон, 2001: 26). Возникает вопрос о том, как осуществляется ребенком овладение моделями агрессивного поведения, в частности коммуникативного, поскольку прямое научение в данном случае невозможно в силу жесткого социального запрета на дидактизацию форм такой социальной интеракции. Релевантные выводы о когнитивных механизмах и способах научения данному типу поведения позволяют сделать наблюдения за семейным общением матери и ребенка в 34 диадах, где возраст детей варьирует от двух недель до 4 лет.

Возможно, биохимические основы агрессии универсальны для всякого человеческого существа, но модели агрессивного поведения, в частности в его речевой ипостаси, культурно обусловлены. Как проникают принципы культуры в индивидуальное сознание для того, чтобы затем структурировать даже слабо поддающиеся контролю сознания и воли процессы, такие, например, как агрессивное поведение? Трудно себе представить (да и собственный опыт взросления отрицает такое предположение), чтобы ребенка специально учили, как нужно ругаться, вести себя агрессивно (*Садись, вот так. Сейчас мы будем с тобой учиться ругаться, обижать других людей, чтобы они испугались, заплакали…). Однако же к возрасту активной социализации всякий еще невзрослый представитель лингво-культуры умеет это делать именно так, как это принято у русских. Мне знакомы рассказы умиленных русских бабушек, которым на каникулы привозят американского или французского внука или внучку, о том, что вот, мол, говорит по-русски кое-как, а тут во дворе слышу, выругался, да так по-русски – «по-нашему». Значит, модели агрессивного речевого поведения так же культурноспецифичны, как и многие другие модели.

Гипотеза исследования состоит в том, что в основе усвоения агрессивных форм поведения лежит когнитивный феномен мимесиса – имитации, имеющей свойства:

а) находиться под контролем сознания;

б) репрезентировать нечто, отсутствующее в актуальном поле восприятия или не переживаемое в данный момент; в) репрезентировать это так, чтобы оно было узнаваемо для других; г) быть основанной на принципах мультимодальности; д) не быть конвенциональной и вербальной (Zlatev, Persson, Gärdenfors, 2006). Однако, поскольку исследования, например в области мультимодальной лингвистики, показывают, что жест, просодия и вербальная составляющая неразрывно связаны в процессе развертывания дискурсивного взаимодействия (Николаева, Кибрик, Федорова, 2015), считаем, что мимесис может охватывать целостные модели социально релевантного поведения, включающие просодические, вербальные и невербальные компоненты.