– возмутился Рутенберг.

– Да, Макс, давай покоряй своей харизмой женщину и пошли отсюда, главное мы выяснили, ты – это не ты вовсе, по крайней мере для неё. Только возле зеркала не стой, а то её удар хватит. И давай как-то поактивнее, что ли, нам нужно успеть перехватить того самого Игоря, пока тот на лыжи не встал, – ехидно произнес Олег.

– А ты помочь мне не хочешь? – прорычал я, пытаясь расшатать скотч на левой руке.

– Дорогой, помочь тебе? Ты решил на старости лет отписать всё этой швабре, без ума и фантазии! А теперь просишь у меня помощи? Это наглость. Я сейчас же звоню Игорю, пусть приезжает и всё переделывает. А ты побудешь здесь в ожидании своего дружочка.

– А вот это поворот, так, Макс сиди не рыпайся. У нас намечается очная ставка. Как я понимаю, Игорь Юрьевич в курсе, что Рутенберг склеил ласты, в отличие от этой мадам. А главное, как удобно, и ходить никуда не нужно, оно само сюда придет, – мысленно потер руки Олег в предвкушении встречи.

– Я согласен, – поспешно прокричал я, пока бывшая жена набирала номер телефона, – давай только устроим ему сюрприз. Не говори, что я здесь, просто пусть приедет сюда.

– Что-то ты вдруг воодушевился, думаешь, твой дружок тебя выручит, как бы не так, – наморщила лоб Софья. Но было видно, что идея ей пришлась по душе.

– Боже правый, Софушка, ты же интеллигентная женщина, как ты умудрялась скрывать от меня этого монстра? – простонал Рутенберг.

– Квартирный вопрос портит даже интеллигенцию, – хохотнул Олег.

– Игореша, приезжай быстрее, мне нужна твоя помощь, ко мне вломился грабитель. Мне страшно, – всхлипывая, истерическим голосом прокричала в трубку Софья, – нет, я боюсь… Да, хорошо, поняла. Жду… – женщина победоносно щелкнула блокировкой телефона и, положив его на стол, посмотрела на меня.

– Ты посмотри, как играет, какой талант. А кто она по профессии, кстати? – восхитился Олег. Да надо было признаться, и не он один. Зависшему от такой наглости Рутенбергу потребовалось время, чтобы совладать с речью.

– Она искусствовед в третьем поколении, её отец в своё время был известным в узких кругах специалистом. Говорят, к нему даже САМ, – выделил интонацией профессор, чтобы всем сразу стало понятно, кто же такой «сам», – обращался по щекотливым вопросам.

Ждать нотариуса Игоря Юрьевича Губочкина и по совместительству друга семьи Рутенбергов долго не пришлось, он буквально чуть не снёс и без того не запертую дверь. И, ворвавшись в гостиную, резко затормозил, став пятиться обратно к выходу. Его правая рука потянулась к галстуку, ослабляя узел, глаза забегали, лоб покрылся испариной. Левая же рука сжалась в кулак, куда впились его мелкие зубы, чтобы не закричать от страха, ведь он точно знал, что Леня Рутенберг уже не топчет эту землю своими лакированными туфлями.

А нижняя челюсть предательски запрыгала, создавалось впечатление, что к Софье он зашел исключительно чтобы перекусить своей собственной рукой. Нет, игру в покер он бы не потянул, не умел Губочкин сохранять спокойствие и быть хладнокровным. Как только решился на эту аферу? Бабы…

А то что это была афера, стало очевидно, когда он увидел живого Лёню Рутенберга привязанного к креслу скотчем. Приплыли…

– Ну, здравствуй, Игореша, так и будешь стоять или обнимешь старого ПОКА ещё живого друга? – попытался изобразить я непринужденное выражение лица.

– Лёнь, я не хотел, меня… За… Это всё она… Она… – сознание Губочкина померкло, и он стек по цветочным обоям на паркет.

– Ну что ты стоишь, развяжи наконец меня и принеси воды. Будем нашего друга в чувство приводить, и скотч захвати, – подрыгал затекшими руками я, обращаясь к Софье.