Чем ты его поливаешь, спросил Ника, хотя и так было ясно, чем. Подходит только человеческая кровь, сказал Дантист. Я достал литров пять, уже кончается. Братухи, я подсчитал, примерно. Если большая Делянка, допустим посажено в землю… Тысяча, предложил я. Я уже понял, куда Дантист гнет. Да, кивнул Дантист. Им нужно тысяч двадцать человек в год. Или вдвое больше. Любая группа. Люди исчезают. По всей стране.

Дантист, спросил я, откуда такое могло взяться? Это ни хрена не игра.

Помнишь греческую сказку про Золотое Руно, спросил Дантист. Помнишь, что там росло из зубов? Откуда мы знаем, вдруг в мерзлоте нашли один зуб, а из него уже вырастили других? Послушных. Им не нужен язык. Им не нужно жевать.

Кого "других", спросил я. Это не человек, сказал Дантист. И не обезьяна. Нацгвардия что-ли, заржал Ника. Но тут же заткнулся. Потому что оно в банке дернулось. Оно просило есть.

А где-то там, за рядами колючки, их было уже много.

Голодных и сильных. Послушных тому, кто кормит.

– Если вы ее разбудите, вы ее убьете, – мужчина в белом с бейджиком "доктор Каховский" и мужчина в зеленом с шокером в руке одновременно прыгнули наперерез.

Лука застыл, вытирая пот. Несмотря на гул вентиляторов, в подвале было жарко. Пожилая женщина лежала в кресле одиннадцатого бокса, за высокой хромированной решеткой. На решетке висела табличка на русском, и латыни "Алевтина". Ее спящее лицо, скрытое шлемом, отражалось на двух следящих мониторах. Слева от крупно дрожащего левого века непрерывным ручейком скользили значки буквы цифры. Лука успел прочесть "давление оболочки", затем "гамма-ритм" и что-то про скорость какого-то тока.

– Ближе барьера не подходить, ни к чему не прикасаться, – охранник нависал, как башенный кран, – Любое нарушение работы приборов может привети к смерти клиента. Ну что, вы убедились, что с вашей бабулей все в порядке? Вы из-за этого одиннадцать часов летели?

– Она не моя бабуля, – Лука вытер лоб рукавом, – Она…она сняла всю пенсию за год и перевела вам.

Он оглядел разбегающиеся в разные стороны двери боксов. Чуть выше, за стеклянным барьером, десятки и возможно, сотни одинаковых клерков в масках следили за показаниями приборов.

– Если вы выдвигаете обвинения, для этого есть суд, – справа возникла женщина, тоже в маске, и тоже с оружием, – Ваша знакомая купила здесь почти четыре месяца, ежедневные погружения, по шесть часов. Это очень недешево. Однако все отражено в ее контракте.

– Нет, я не выдвигаю, я только хотел спросить…где она сейчас? Она ведь тратит все деньги… Я не ее родственник. За мое посещение заплатил другой человек. он очень просил узнать, куда она пропала…

Люди в белом переглянулись. Доктор Каховский отошел, заглянул в компьютер одиннадцатого бокса:

– 19 января 1982 года. Вы удовлетворены посещением?

– 19 января 1982 года, – зажмурившись, трижды повторил Лука, – Я тогда еще и не родился. Тот человек, который меня послал, и оплатил эту экскурсию…он в Москве, он мой дед, и понимаете, он плохо себя чувствует, не встает, а она…мой дедушка сказал, что когда-то они дружили, а потом сильно поругались, и теперь ненавидят друг друга, но он стареет и боится…

– Потому что теряет память? – неожиданно мягко отозвалась женщина с шокером, – Скажите вашему дедушке – память невозможно потерять. Мозг хранит точные воспоминания о каждой минуте, каждой секунде жизни. Надо лишь подобрать верный шифр… К сожалению, как вы знаете, власти России запретили нам работать в вашей стране, теперь приходится лететь сюда, это дорого и долго, но именно от российских клиентов нет отбоя. Сколько лет вашему дедушке?