– Что с тобой? – не выдержав, спросила она. – Ты несколько дней выглядишь таким несобранным или даже рассеянным.

– Не знаю. Что-то…не то… – не повернув головы, ответил он.

– То есть?

– Перед глазами до сих пор стоит образ этой…И л г и… – Макс голосом протянул имя. Задуматься о неуместности этих слов он сейчас был не в силах.

– И только? – продолжала Лена. – Тебе понравилась её внешность? – ей, как психологу, хотелось понять первопричину такого странного состояния своего парня. Никогда прежде она не видела его таким, и это настораживало.

– Она мне что-то сказала, что-то… – Макс попытался вспомнить движения губ, но не смог. Даже тот пронзительный взгляд (выходя из палаты, Макс был уверен, что он будет видеться ему до конца жизни) в памяти утрачивал свою силу. – Но я не расслышал – Виктор в это время тоже о чём-то говорил.

Вопрос на счёт внешности остался без ответа, но Лена и задала-то его лишь «для разведки». Гадать или продолжать расспрашивать в данный момент, по-видимому, не имело смысла, но было нужно ненавязчиво подвести черту своим профессиональным мнением:

– Вообще, Илга крайне редко начинает разговор первой: она страдает сильной формой аутизма, и порой от неё сложно получить даже элементарный ответ. Думаю, оптимальным для тебя вариантом является Вика – это та, с короткими волосами. Она часто подолгу говорит, не давая себя перебить. Просто сегодня пришли сразу три человека, тем более, один из них совершенно незнакомый, сам понимаешь. Да и вопросов ей никто не задавал.

Макс лишь согласно покачал головой. Он даже не помнил, как выглядела Вика, да и не хотел помнить…

Лена вышла из ванной, погасила в прихожей свет и неторопливо прошла в комнату. Сбросив халат, она легла в постель рядом с Максом, перебравшись поближе к стенке. Её телу и её самолюбию хотелось ласки и нежности, но человек, находившийся рядом, думал совсем о другом. В его возбуждённой голове рисовался завтрашний день, завтрашний, с разными вариантами начала и неизвестной концовкой. Ожидание для Макса всегда было чем-то мучительным, но в этот раз терзало не время, а беспокойство за пересечение границ его внутреннего мира. Их пересёк некто посторонний, незваный, таинственный. Звучит глупо даже в мыслях для самого себя, но именно такой страх засел в душе. Эхо раздавалось прямо там, и взгляд был устремлён туда, вглубь, в распахнутые двери его зрачков.

От надвигающейся лавины мыслей Макса слегка передёрнуло. Он сделал глубокий вдох, пытаясь списать случившееся на… да на что угодно. К примеру, на скачок давления или нервный срыв. Лена чувствовала, что тот напряжён, и ей хотелось переключить его энергию на себя. Если честно, то ей хотелось его укусить, сильно, намного сильнее, чем как во время их любовных игр. Он этого целиком и полностью заслуживал. Ведь, одно дело – писать обобщённые эссе о женских «комплексах перед Богом», и совсем другое – весь вечер думать о конкретной девушке, да ещё и совсем этого не скрывать. Кто знает, что сейчас творится в его голове? Что видит он, смотря в эту белую плоскость над ними?…

– Ты сейчас прям как Лидия Павловна. – с «практически настоящей» улыбкой произнесла она. – Так же неподвижно лежишь и прожигаешь глазами дыру в потолке.

Макс тоже слегка улыбнулся, вернее, уголки губ дёрнулись сами собой. Желания Лены слышались в голосе, проявлялись в движениях рук, в её тонком запахе. Беременность наделила её особым влечением, вожделением, которое рядом с Максом просто вспыхивало. Всё же она укусила его, за мочку уха, но не сильно, слегка. Если уж кусать любимого человека, то именно так. После чего медленно провела языком от ключицы вверх, мимо мочки и до виска, стараясь, чтобы он почувствовал её дыхание. Она сама уже дрожала от возбуждения. Макс повернул голову и носом поправил её белокурую чёлку, затем прикоснулся ладонью к её щеке и поцеловал в аккуратные красивые губы. Движения ртов становились всё более интенсивными и затягивающими. Языки чувственно скользили друг по другу. Макс убрал руку от лица Лены и, раскинув пальцы, стал нежно гладить её спину, от попы и до лопаток. Он ощутил, как напряглись её продольные мышцы. Будучи и сам уже не в силах терпеть, Макс обхватил бёдра Лены, повернувшись к ней всем телом, и, стараясь не давить на живот, резко вошёл в неё. Она вздрогнула. Ритм его движений постепенно нарастал, и амплитуда становилась больше. Нарастали и стоны Лены…