), когда сыт, то молосская (т. е. злая. – Е.С.), из тех, которых многие хвалят, но на охоту с ними пойти не решаются, опасаясь хлопот; так вот и со мною вы не можете жить, опасаясь неприятностей”» («О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов», VI, 2 (55). Так вот, эти молосские псы стали предками мастифов и, как следствие, знаменитого гротескного английского бульдога. Его добродушная внешность обманчива – занятные складки на морде, равно как и вздернутый нос, появились с течением веков, чтоб кровь быков (а «бульдог» в переводе с английского – «бычья собака», т. е. собака для боя с быками) и медведей, с которыми он вступал в единоборство, не затрудняла ему дыхание, а стекала по этим самым складкам с морды. Бритты брали этих огромных свирепых псов с собой на поле боя, о чем писал Страбон: «(Из Британии вывозятся) породистые собаки для охоты; кельты используют этих и туземных собак и на войне» («География», IV, 5, 2). О торговле ими в начале нашей эры свидетельствует в своем трактате о собаках Грацций (пер. с англ. Е.С.): «Но если ты достигнешь Моринских проливов, омываемых колышущимся морем, и изберешь путь средь бриттов? Как велика будет твоя торговля, насколько твои доходы превысят издержки! Если ты не зациклишься на внешнем виде и обманчивой красоте – а только этого одного британским щенкам и не хватает – тогда, когда дело дойдет до тяжкого труда и надо будет явить храбрость, когда пылкий Марс призовет в страшной опасности, ты даже молосскими псами так не будешь восхищаться!» («Кинегетика», 174—81).

Римлянин Клавдиан (370–404 гг. н. э.) писал о «британской собаке, которая прижимает огромный бычий лоб к земле», упоминая, что она может переломить шею быку («На консульство Стилихона», III, 301), а его современник Симмах, рассказывая о семерых ирландских бульдогах, которые, впервые появившись на арене цирка, поразили римлян своей отвагой и свирепостью, привел поверье о том, что их перевозят в железных клетках. Интересно описание, сделанное в начале III в. н. э. Оппианом, в котором, пожалуй, можно вполне видеть уже типичного бульдога, исключая лохматость (пер. с англ. Е.С.): «Есть сильная порода охотничьих псов, размера малого, но достойная чрезвычайной похвалы. Их разводят дикие племена бриттов с татуированными спинами и именуют агассианами. Размер их – как у ничего не стоящих жадных домашних собачек, [питающихся] со стола: они приземистые, поджарые, лохматые, дурны на вид, но имеют лапы, вооруженные могучими когтями, и пасть с близко поставленными, хищными терзающими зубами. Но особенно агассианов ценят за их нюх, и они – непревзойденные там, где надо выследить добычу, ибо у них просто талант отыскивать следы всего, что передвигается по земле, также они умелы и в унюхивании распространяемых по воздуху запахов» («Кинегетика», I, 468—80). Немезиан в то же время написал (пер. с англ. Е.С.): «Британия присылает нам быстрых собак, приспособленных к охоте в нашем мире» («Кинегетика», фр. 225).

Гораздо позже, в 1707 г., англичан Гай Мьеж гордо писал: «Наши мастиффы, в особенности те, которые называются бульдогами, отличаются непревзойденной отвагой. Такая собака пойдет в одиночку на кого угодно, будь то медведь, тигр или лев, и будет драться до последнего – победы или смерти». Есть мнение, что именно римляне «перепрофилировали» британских боевых псов для своих кровавых игр на аренах, выстроенных ими в Британии, – одна из гримас романизации![5] Известно, что одна из них, лондонский амфитеатр (а их в Лондиниуме было, кстати, несколько), перепрофилированный в «Беар-Гарден» (дословно – «Медвежий сад», где показывали травлю бульдогами медведей), обвалилась в январе 1583 г. из-за наплыва болельщиков, многие из которых, включая женщин и детей, нашли тогда там свой конец.