Уже возмужавший паренёк (тот самый, которого я видел ранее сидящим за столом) берет бутылку и, ссутулившись, наполняет стоящий перед ним стакан. Несколько секунд он сидит неподвижно, а затем с остервенением хватает его и выпивает до дна. Затем это повторяется снова. И так раз за разом.

Лишь спустя некоторое время я всё таки замечаю, что в этом кажущимся бесконечным цикле происходят изменения.

Теперь я вижу, как бремя засевшей внутри непроходимой боли уродует паренька. С каждым новым циклом становится всё заметнее, как он постепенно сникает. Его тело сгорбливается, становясь похожим на тело дряхлого старика. Руки у него дрожат при каждой новой попытке взять стакан. И так, цикл за циклом, он всё больше теряет человеческий облик.

Внезапно всё вокруг вновь заполняет тьма. В ее глубинах начинают проступать пока ещё слабо заметные язычки кроваво-алых всполохов.

Силуэт подростка, который теперь действительно выглядит как немощный старик, вновь появляется перед моими глазами.

Чёрная фигура, покачиваясь, подходит к стулу и неуверенно встаёт на него дрожащими ногами.

Я слышу, как из глубин «миража памяти» снова раздаётся тревожный и зловещий гул. С каждой секундой он нарастает всё сильнее, и вот уже шум становится невыносимым. Мне кажется, что моя голова вот-вот лопнет, но я ничего не могу с этим поделать.

В момент, когда боль достигает своего пика, гул резко обрывается, и вокруг воцаряется полная тишина. На несколько секунд я погружаюсь в кромешную темноту.

Затем всё вокруг резко меняется. Темнота отступает, и в окружившем меня блёклом свете я вижу перед собой опрокинутый стул и покачивающееся, словно язык маятника, человеческое тело. Пространство начинает медленно угасать, сворачиваясь в чернеющую воронку.

Я слышу знакомый шёпот. Это шепчет «кровь» Изнанки. Это шепчет чёрная слизь.

Открыв глаза, я долго лежал, глядя в одну точку на потолке, не в силах пошевелиться. Было тошно. В горле пересохло, а тело пробивал, накатывающий импульсами, холод.

Наконец, собравшись с силами, я заставил себя выбраться из бассейна. Подойдя к барной стойке и усевшись на стул, я неспешно допил остатки виски.

Хоть, лёжа в бассейне, я и сумел восстановить своё психическое и физическое состояние до уровня нормы, всё равно ощущал себя крайне паршиво. Сосредоточившись насколько это было возможно, я плеснул в стакан ещё виски и задумался.

До того, как я просмотрел остатки «миража памяти», моё понимание ситуации было иным. Всё увиденное выглядело ужасно, но не являлось чем-то сверхординарным. Более того, я ожидал чего-то подобного.

Отец, попавший в лапы собственного безумия, разбудил Изнанку. Впустил её к себе на порог и, перед тем как вышибить себе мозги, позволил ей вдоволь напитаться отчаянием и страхом.

К сожалению, за всё время своей деятельности таких «миражей» мне довелось видеть немало. И если сюжет каждой драмы отличался, то наполнение всегда оставалось неизменным: гнев, страх, отчаяние, злоба – вот что наполняло и питало Изнанку. Всё это, словно губка, впитывал «чёрный шум», сохраняя информацию, как плёнка видеозаписи.

Но чем дольше я размышлял, тем яснее понимал, что здесь всё не так просто.

«А ведь это непрофессионально… Хотя что я мог сделать? Не по своей вине я не просмотрел его до конца», – подумал я, прогоняя в голове воспоминание о том, как внезапно появившийся «страж» вырвал меня из «миража памяти».

«Хорошо хоть ноги унёс и «артефакт» сберёг», – прошептал я и повертев в руке опустевший стакан, добавил: – Ещё ведь и эти двое из «Контроля»… Наверняка опять припрутся, как сами всё просмотрят. Вопросы начнут задавать.»