Парень показал, чтобы он сполз на середину и поднялся. Павел подчинился и, сползая, раскрепил ножны. Он медленно встал и вытянул руки вперёд. Патрульный жестом приказал ему развернуться. Павел сбросил вещи, повернулся, думая о том, видно ли их с пропускного пункта, и поднял руки не выше головы. Он заметил, как вылезли щупы, крепя машину к крыше дальняка, и оглянулся. Но парень уже не смотрел на него, роясь в поисках браслетов. «Слишком легко», – подумал он, и нож лёг в его руку, будто он его позвал.

Павел резко развернулся и полоснул по чужому горлу, успев заметить удивленный взгляд патрульного. Мальчишка не выстрелил. Он мельком отметил, что тот тоже левша, схватил его за руку и дернул тело на себя, вгоняя нож и разрезая трахею.

Мальчишка стал заливать его кровью, он отбросил тело на крышу, забрал пистолет и перевернул парня лицом вниз. Тот бился в конвульсиях и почти не хрипел, но крови было слишком много. Павел осмотрелся, не замечая ничего подозрительного: тягач над ними ещё не проходил, кары висели низко, с КПП не было слышно криков.

Кровь растекалась по поверхности машины и собиралась в середине в лужу. Он взглянул на чужую форму, приобретающую другой цвет, на испачканную часть лица, чистые светлые волосы и подумал о том, что чужая голова ещё может пригодиться. Он сбросил испачканные жилет и куртку и подкинул нож в руке, дожидаясь пока тело перестанет дергаться.

Опечатанные батареи нашлись на дне патрульной машины. Павел вынул их, а потом перетащил чужое тело, оставляя на обшивке кровавый след. Мальчишка не включил сирену – видимо, не хотел будить спящих – и эта мягкотелость сыграла с ним злую шутку. Он кинул свои вещи в машину, отстыковался и полетел с трупом вниз.

Водитель дальняка спал в кабине. Павел подлетел под днище и стал выкручивать клапаны батарей, думая о том, как поступить с водителем. Убивать гражданского нежелательно, оставить здесь – чревато облавой на трассах, а брать с собой, чтобы где-нибудь на Кроле тот его сдал, тоже не вариант. Он поставил батареи, задал патрульной машине координаты на выход на крайнюю трассу через три минуты и полетел к кабине.

Будить, а потом убивать – бессмысленно. Если тот не услышал, как Павел упал на крышу, то и не услышит призыва открыть дверь. К тому же он может что-то заподозрить и включить тревогу. Поэтому Павел отлетел на пару метров, поменял патроны и очередью прострелил окно, а потом и водителя, который не успел открыть глаза.

Он знал, что выстрелов не слышно на КПП, иначе не рискнул бы доставать оружие, но треск стекла мог кого-то разбудить. Открыв дверь, он вывалил тело из кабины, перекинул под ноги в патрульную машину и забросил в дальняк свои вещи. Из кар внизу пока никто не выглядывал, но от пропускных ворот в его сторону уже летела очередная машина. Он забрался в кабину, завел двигатель и отлетел, смотря, как автопилот патрульной машины выдвигает её, груженую двумя трупами, на крайнюю трассу.

Нельзя дать водителю приближающего дальняка увидеть кровь на крыше.

Он медленно двинул машину вверх ко второй трассе, не обращая внимания на мигающую аварийку. Когда дальняк внизу пролетел, Павел вырулил за ним, поставил автопилот и задал координаты до Галикса. Он сразу надел систему, чтобы не отвлекаться на неё потом, и стал искать, чем заделать окно.

Позади были чужие тряпки, но среди них он не нашел ничего стоящего, поэтому пришлось латать дыру частью пассажирского кресла, крепить собственным ремнём, распоротыми чужими штанами и вырванными проводами из автомата с едой. Он не решился включать «гравий» – остатки стеклопакета могли не выдержать разницы давлений. Поэтому все вещи и документы водителя он выбросил, чтобы ничего не летало по кабине, пока он будет прикован к креслу.