– Извините, – ответил он в темноту, не надеясь, что тот человек его услышит: он и себя-то едва слышал, видимо, тоже ослабев от своего недуга.

– Вы чего тут бродите? – спросили из темноты.

– Вас вот ищу, – сказал Горелкин, не зная, как лучше ответить.

– Считайте, уже нашли.

– Вам помочь встать?

– А смысл, – ответил человек и закашлял, – сейчас опять тряхнет, и я снова свалюсь.

– Ну, знаете – лежать на полу тоже не дело, – сказал следователь, чувствуя, что это замечание должно хоть как-то подействовать на незнакомца.

– Да я и рад бы встать, – ответил человек, – вот только меня кто-то придавил.

Горелкин присел, надеясь, что в такой темноте он что-то да разглядит, но, на сей раз чуда не случилось. Он протянул руки и натолкнулся то ли на своего собеседника, то ли на то, что лежало на нем.

– Вот это вам мешает? – спросил Горелкин.

– Вы трогаете мою ногу. Не могли бы вы проверить чуть левее?

– Да, да, конечно, – ответил следователь, и, вытянув руку туда, куда подсказал ему собеседник, наткнулся на чье-то тело. – Наверное, он мертв?

– Наверное, – ответил человек. – Отодвиньте его от меня – там весу, поди, килограммов двести, не меньше.

– Так, давайте я попробую, – сказал Горелкин, и, напрягшись, отодвинул невидимое ему тело.

– Уф, кажется всё! – сказал человек отдуваясь, будто он только что влез на высокую гору. – Спасибо вам.

– Не за что, – ответил следователь. – Как вас зовут?

– Рогов моя фамилия. Петр Константинович.

– Очень приятно. А я Горелкин Сергей Валентинович.

– Очень приято. Ну что, Сергей Валентинович, надо нам отсюда как-нибудь выбираться, как считаете?

– Да, надо. Вот только в такой темноте мы с вами никуда не дойдем: госпиталь-то огромный.

– В этом вы правы: чтобы дойти до выхода, тут и при свете-то понадобится минут пять, не меньше, а теперь хоть глаз выколи – вовек туда не доберешься.

– Нам с вами нужно быть оптимистами, Петр Константинович, иначе и впрямь придется тут куковать до конца своих дней.

Рогов одобрительно крякнул, что очень понравилось Горелкину – он всегда любил, когда люди быстро с ним соглашались – это экономило силы и время, которые не нужно было тратить на пустые уговоры.

– Так и куда же мы пойдем в такой темноте: налево или направо? – спросил Рогов.

Горелкин чувствовал, что тот ехидно улыбается, и, решив не нагнетать обстановку, спокойно ответил:

– Вот в какую сторону вы мне пальцем покажете, в такую и пойдем.

Рогов рассмеялся и Горелкин подхватил этот смех, чувствуя, как с каждой секундой расслабляется его напряженное тело, а может, наоборот – заряжается жизненной энергией. Он так и не понял, что с ним произошло в эти секунды, но этот разговор был так ему нужен – с ним, будто в один миг, вернулись его молодые годы, где он был беззаботным и сильным…

– Да, Петр Константиныч, шутки шутками, но нам действительно нужно выбрать какое-нибудь направление…

– А вон – лампочка загорелась! – сказал Рогов.

– Где? – закрутил головой Горелкин.

– Слева от вас: присмотритесь хорошенько.

Следователь напряг глаза, но ничего не увидел.

– Наверное, зрение подсело, хотя до этого я не жаловался, – сказал он чуть поникшим голосом.

– Ничего страшного: мне ее отсюда хорошо видно, – ответил Рогов. – Помогите встать.

Горелкин потянул за собой Рогова. Тот, тяжело кряхтя, поднялся на ноги и сказал:

– Идите за мной. Можете держаться за подол моего халата – он у меня безразмерный.

Следователь нащупал в темноте матерчатую ткань, и, схватившись за нее, пошел вслед за Роговым.

– А как же остальные? – спросил Горелкин, когда они сделали двадцать или тридцать шагов.

– Без понятия, – ответил Рогов. – Вы что, будете всех здесь спасать?