Они летели над бурлящими водами, рассекаемыми корпусом плавучего островка, огибая его берег с западной стороны: им нужно было пролететь около трех километров, чтобы попасть на левый край передней части сектора, находящегося намного ближе, чем восточный – правый, до которого лететь минимум семь километров.

– А если напрямик – через верх? – спросил Ястребов.

– Опасно – нас может сдуть в океан, а так, эти насыпи будут нам хоть какой-то защитой! – прокричал в ответ пилот, кивая на искусственные холмы, поросшие сочной зеленой травой.

Вертолет летел медленно, и пилот старался держать его чуть наклоненным вперед, чтобы хоть так отгородиться от встречного ветра своеобразным крутящимся щитом в виде винта. Такой способ не всегда помогал, и любой случайный порыв бокового ветра мог опрокинуть машину в океан, но все-таки это было лучше, чем лететь на полной скорости, никуда не сворачивая. Вообще, в подобных случаях, любой диспетчер не рекомендовал, а иногда и прямо запрещал такие полеты, но здесь была другая ситуация: срочный приказ Морозова обследовать все сектора за одни сутки.

– Зараза! – вслух сказал пилот.

– Чего тебе не нравится? – спросил Ястребов.

– Да всё! – ответил пилот, оборвав на этом разговор.

Ястребов молча кивнул – ему тоже многое не нравилось в этом задании, но против начальства не попорешь – не то время.

На минимальной высоте вертолет плавно огибал западную часть «северного» сектора, иногда притормаживая, когда ветер дул сильнее, а потом снова, набирая скорость, стараясь успеть до следующего порыва ветра. Так они долетели до края левой стороны островка.

Черная отвесная стена, погруженная в океан, походила на настоящую скалу, двигавшуюся с бешеной скоростью. Эта стена, омываемая встречными волнами и дождем, была покрыта выступами и технологическими впадинами, счет которых шел на десятки тысяч. По всей ее черной, блестевшей от воды, поверхности болтались толстые рваные кабели, из которых вырывались снопы искр. Спешное разделение «Цитрона» было довольно болезненным для техники, и такие вот «пируэты» привели к тому, что пострадало примерно пятьдесят процентов сложного, годами создаваемого, механизма. Такую предварительную оценку дал Ястребов, окинув взглядом черную стену. Откуда он взял такие цифры, было лишь одному ему известно, но, судя по выражению лица пилота, тот был такого же мнения.

– Вот только площадка, скорее всего, будет наверху! – крикнул пилот, беспомощно осматривая голую стену, на которой не было даже намека на хоть какое-нибудь место для приземления вертолета.

– Значит, и будешь ждать там! – ответил Ястребов.

– А как вы со мной свяжетесь?!

– Никак! – прокричал Ястребов, и, совсем некстати, улыбнулся. – Ты через час сюда спустись и глянь, буду я здесь или нет!

Пилот кивнул.

– Если я не приду – улетай назад, а потом снова через час будь здесь!

– Понял! – ответил пилот. – Где вас высадить: я даже выступа подходящего не вижу?

Ястребов присмотрелся к стене, ища глазами что-нибудь похожее на вход. Он долго не мог увидеть подходящего по размеру отверстия: все те, которые ему попадались на глаза, годились только для стыка с соседним сектором, уплывшим куда-то в другую сторону. Через десять минут он увидел, наконец, что-то похожее на вход в небольшую пещеру и показал пальцем туда. Пилот кивнул и направил вертолет в ту сторону. Медленно подлетев ко входу, машина зависла в воздухе. Пилот вопросительно посмотрел на Ястребова.

– Буду прыгать! – крикнул тот.

– Привяжитесь хотя бы!

Ястребов махнул рукой:

– Ерунда – достану!

– Винтами могу задеть! – крикнул пилот.