Так же он поступил и с магазином, вытащив его из пенала и ощупав пальцами верхний патрон.

– И ведь не посчитаешь, – с сожалением сказал он, вставляя магазин обратно до упора, ожидая металлического щелчка.

– Это очень хорошо, – сказал Малыш, засовывая невидимый пистолет за пояс.

Он еще раз пошарил в шкафчике – там было что-то еще: мягкое, теплое на ощупь, будто одеяло или спальный мешок. Малыш осторожно вытащил эту невидимую материю и положил ее на пол. Себе он тут же сказал, что не собирается тащиться с этим скарбом неизвестно сколько километров – он и так устал, как собака.

– Ладно, – сказал он вглубь шкафчика, проверив его в третий раз: теперь уж он был пуст.

Малыш подошел к письменному столу, и, выдвинув ящики, заглянул внутрь – там ничего не было, кроме смятых листов бумаги.

Из головы не выходило невидимое «одеяло» – жалко было бросать его тут. Малыш посмотрел на пластиковую доску с формулами и увидел черный маркер, лежавший в желобке внизу доски. Он снял колпачок и провел маркером по доске, после чего на ее поверхности осталась лишь грязная полоса – маркер высох. Тем не менее, Малыш засунул его в карман, решив использовать как мел.

Выйдя наружу, Малыш процарапал на ржавой двери жирный крест: он тёр пластмассовым корпусом маркера до тех пор, пока не стесал его до половины. Ну, всё – теперь он хоть как-то отметил то место, где лежало «одеяло»: будет возможность, он за ним вернется.

Малыш вгляделся в мутную даль коридора и вздохнул от предвкушения утомительной прогулки по этой бетонной «кишке». Но делать нечего: сидеть на одном месте – тоже не вариант, а если он не найдет чего-нибудь съестного, тогда будет постепенно терять силы и, в конце концов, тут загнется, так и не узнав, где находится.

Вместе с идущими ногами работала и голова, как бы Малыш не старался выкинуть из нее навязчивые мысли о подозрительном поведении Бесфамильного: тот либо его предал, либо спас. И тут пришла еще одна простая мысль: здесь должен был кто-нибудь остаться, иначе, кто отвечал по телефону капитану корабля? Да, это было бы справедливо, если только пароль от входа не продиктовали совсем из другого места.

– Черт! – ругнулся Малыш: он едва начал обретать надежду на то, что здесь есть хоть одна живая душа, но, скорее всего, это место было давно оставлено.

Он постарался успокоиться и прикинул так: входной люк объекта, через который он сюда попал, находится примерно на двадцатиметровой глубине. Глубина же океана в этих широтах доходит до нескольких километров. Значит, этот объект тоже должен уходить вглубь на три или четыре километра, только для входа на нижние этажи нужно найти подходящую дверь.

– Ну, и как мне тебя найти? – сказал Малыш, проходя мимо совершенно одинаковых дверей – все они были закрыты наглухо: Малыш бил в них плечом, дубасил кулаками, пинал ногами, но те находились под надежной защитой своих ржавых замков, и отвечали Малышу лишь глухим звуком толстого старого железа.

В один из промежутков между выламыванием дверей, мелькнула еще одна запоздалая мысль: это место до сих пор кто-то обслуживал – свет ведь горел. Конечно, здесь могла работать автоматика, но лампы иногда имеют свойство перегорать, и их нужно менять. А чтобы гореть вот так несколько лет подряд, должны быть такие технологии, чтобы… Тут он снова себя одернул, вспомнив вдруг слова Бесфамильного: «Забыл, где работаешь, Демидов?»

Да, действительно, если здесь вкручены чудо-лампочки, способные гореть лет по сто, тогда удивляться нечему. И вентиляция, в таком случае, могла обслуживаться таким же набором автоматических устройств, которые заставляли работать освещение.