– Сделай ей операцию, – буркнул Дитер.

– Да, с одеждой надо что-то решать, – почесал в затылке Шранк. – Не отправлять же нашего генерала танковойск голышом.

– И куда ты собрался его отправлять? – криво усмехнулся медик. – К туркам? Так им, поверь, будет не до него – беженцев здесь, на севере, прибывает ежедневно. Лучше сразу пристрели пацана, чтоб не мучился.

– Вообще-то он гражданин СССР, – нахмурился майор.

– Не вижу в гавани череды кораблей, желающих отправиться в Советскую Россию, – парировал штабсартц.

– Сдадим в советское посольство, – пожал плечами фон Берне.

– Ты сам-то веришь в то, что говоришь? – майор выглядел все более и более озабоченным. – Анкара со дня на день падет, да и мы от нее будем далековато. Однако проблема. Не бросать же, действительно, белого мальчишку среди этих азиатов…

– А куда его девать, герр майор? – Дитер подозрительно покосился на командира.

– Ты все правильно понял, обер-лейтенант, – кивнул тот. – Забирай парня в свою роту, пускай помогает по хозяйству.

– А почему ко мне, а не к полевой кухне, например? – возмутился фон Берне, которому такое «счастье» даром было не нужно.

– Потому что на кухне никто русского не знает. Как и в лазарете, – отрезал Шранк. – А у тебя Стетоскоп есть. И вообще, мы в ответе за тех, кого приручили.

– Использовать в качестве аргумента слова неприятеля… – пробурчал командир второй роты, уже понимая, что избавиться от Генки не удастся.

– У врага тоже не грех поучиться, – авторитетно заметил майор. – И вообще, это приказ. Завтра пускай твой Бюндель отведет мальчика на склад и поможет перешить форму под его рост. Парень тощенький, но длинный, что-нибудь Зюсс для него найдет.

Рот чуть заметно улыбнулся. Хайнрих, его младший брат, был в том же возрасте, что и этот русский мальчик. Кто знает, как повернется война? Может, и о малыше Хайнцеле кто-нибудь так же позаботится, если что?

Герзе,

склад амуниции

I-го батальона 100-го горного полка

14 марта 1940 года, 09 часов 12 минут

– А, явились, разорители, – добродушно усмехнулся интендант Конрад Зюсс вошедшим Бюнделю и облаченному в больничную пижаму (явно слишком большую для него) Кудрину.

Несмотря на свою явно еврейскую фамилию, засвеченную даже в недавнем фильме студии UFA[10], интендант был настоящей белокурой бестией: светловолосый, сероглазый, ладно сложенный, подтянутый… Только вот ростом не удался. Изрядно не удался, надо сказать – был он всего на полголовы выше Генки.

– Ну-с, – Зюсс поднялся из-за конторки, – что ж мы тут имеем?

Он смерил Генку задумчивым взглядом.

– Сложно будет. Себе-то я форму на заказ шью… Бюндель, ведите вашего подопечного в каптерку, попробуем что-то подобрать.

Оберягер поморщился. Раздосадованный свалившийся заботой – когда можно будет передать парня советским танкистам, да и удастся ли это вообще, было неизвестно, – фон Берне перепоручил паренька именно ему, с наказом выучить Генку говорить по-немецки в кратчайшие сроки. Но сначала – обмундировать.

Первым делом интендант озаботился Генкиной обувью.

– Нога… Нога хорошая, – задумчиво пробормотал он. – Вырастет и будет, как говорил один мой советский коллега, sorok p’atiy, rastoptatiy, na bosu nogu fig nalezet…

Кудрин от удивления выпучил глаза и тут же получил на примерку носки и горные ботинки.

– Пускай меряет, – скомандовал Зюсс Бюнделю и полез куда-то на верхние полки. – А я пока поищу форму для таких кабыздохов, как мы с этим мальчиком. Где-то было, где-то было…

Зюсс, в отличие от большинства невысоких людей, комплексом Наполеона не страдал (и не наслаждался им тоже). К доставшемуся ему от Бога росту он относился со здоровой самоиронией, развившейся за прожитые годы в отменное чувство юмора.