Теодор взял её лицо в ладони, погладил большими пальцами скулы, пока веки Миры не потяжелели, а рот не приоткрылся. Пока она не издала мягкий вдох, сжимая запястья Теодора как наручниками. Он поцеловал её сначала невинно, одними губами. А потом пылко, мокро, посасывая каждую губу, заставляя запрокинуть голову. Мира скользнула по его плечам и защёлкнула руки за шеей. Уже не сдерживаясь, она нашла своим языком его язык. Мозг объяло пламенем. Было что-то ошеломляющее в Теодоре. Его мягкость, изящные, но сильные ладони, его голос, запах. Его поцелуи, настоящие, мужские.

Тело двигалось в своём ритме. Поддавалось, как ему хочется. Теодор однажды сказал, что оно всегда реагирует, как ему нужно. Именно поэтому оно никогда не врёт.

Почувствовав нехватку воздуха, Мира опустила лицо. Теодор невесомо поцеловал уголки её губ, висок, прошёлся кончиком носа по её волосам. Он продолжал держать Миру в ловушке между собой и стеной. Он ждал ответа, хотя бы реакции.

– Пожалеешь потом, – Мира горько усмехнулась. – Станешь рассыпаться в извинениях…

– Не будет этого. Мне не за что извиняться.

– Да?

– Да. Я трезво оцениваю то, что делаю. У меня была возможность подумать.

– А как же «сейчас неподходящее время»?

– Оно никогда не будет подходящим, – слова были насыщены какой-то закоченевшей от отчаяния злостью, обращённой в никуда.

– Ты ведь сказал…

– Забудь всё, что я сказал! Забудь всё, что я сказал тебе.

Теодор снова поцеловал Миру. Кончики пальцев расстегнули на ней блузку, скользнули под ткань, очертили талию. Затем пробрались в чашечки бюстгальтера. Теодор погладил, а затем нежно поцеловал каждую грудь. Она ему всё ещё сильно нравилась.

– Хочу отвести тебя в свою спальню. Можно?

Мира в смятении фыркнула.

– Её я ещё не видела.

Поддев нос Миры своим, Теодор побудил её поднять лицо.

– Так я могу?

Опора под ногами резко пропала. От неожиданности у Миры перехватило дух. Она цеплялась за плечи взявшего её на руки Теодора, выражая всё своё возмущение.

– Ты сказал, отвести в спальню, а не отнести. Эй!

Теодор сбавил скорость. Только так он мог удерживать протестующую девушку и продолжать идти.

– Отпусти, – Мира издала нервный смешок. – Ты меня уронишь.

– Ни за что, – горячие губы коснулись её шеи. Усмиряя, лаская.

– Я правда не люблю всё это.

– Ты полюбишь это очень скоро.

– Травмоопасные развлечения меня пугают. Знаю, чем это всё заканчивается. Впереди ступеньки? Отпусти, серьёзно, поставь меня на пол сейчас же!

Теодор выполнил требование только у дверей комнаты. Та, как и полагалось спальне, оказалась уютной, сумрачной, сонной. Место, где хочется отдаться в объятия Морфея. Светлые стены были покрыты тусклыми незамысловатыми разводами. Голубые, сиреневые, синие, они напоминали то ли горы, то ли клубы дыма, то ли башни из тумана. Странное дизайнерское решение, но взгляд притягивало. Несколько картин развешены в нарочной асимметрии. На крючке двери висела джинсовая куртка. Из мебели в глаза бросились длинный книжный шкаф до потолка и большая кровать. Ворох из белоснежных подушек и пухового одеяла создавали на ней беспорядок. Но тот творчески вписывался сюда.

Миру усадили на край матраса. Сам же Теодор опустился на пол у её ног. Жест, который в исполнении кого-то ещё смотрелся бы карикатурно. Но Теодору он шёл. Мира дотронулась до его лица. Такого непривычно расслабленного. Теодор накрыл её ладонь своей, задерживая на себе желанное прикосновение. В ленивом наслаждении он поцеловал чувствительное местечко у пальцев. Другой рукой нащупал пуговицу на джинсах Миры, потянул собачку молнии вниз.