Он пришел домой около десяти, потому что его смена заканчивалась намного позже, чем моя. Мне сразу бросилось в глаза, что он молчалив и чем-то недоволен. Вначале я подумала, что у него был трудный день. Работа на кухне может быть довольно напряженной – все происходит на бешеных скоростях, чтобы заказы оказались как можно быстрее на столе у наших гостей.

– Котик, привет! Как ты? Устал?

– Да, – нервно сказал Данил, швыряя свою сумку на диван. – Устал.

– Будешь чай?

– Не буду, – тем же тоном ответил он.

– Данил, пожалуйста, не нужно срываться на мне, если тебе испортили настроение, – сказала я, чувствуя, как внутри все начинает закипать.

– Мне настроение никто не портил, кроме тебя, – резко сказал он, глядя мне в глаза.

– Поясни?! – удивилась я.

– Просто увидел, как ты сегодня в зале с каким-то мужиком ворковала. И как ты ему улыбалась. Что это было, Ульяна?

Я на секунду задумалась, пытаясь вспомнить, о ком он говорит. Потом до меня дошло:

– Данил, ты сейчас серьезно? Это просто посетитель. Похвалил коллектив и оставил хороший отзыв. Сказал, что каждый раз бывает в нашем ресторане, когда приезжает по делам в Питер. И вообще, почему я оправдываюсь?

Насупившись, Данил шумно выдохнул, затем все же взял себя в руки и сказал:

– Прости… Просто приревновал.

– Ревность – это недоверие. Она разрушает отношения. Тем более я тебе уже сто раз говорила. Я не из тех, кто будет крутить с кем-то за твоей спиной.

– Я понимаю. Просто не могу спокойно смотреть, как на тебя пялятся другие.

– Тогда тебе надо было найти себе кого-то неприметного, на кого не будут обращать внимание.

– Ульяна, ты не понимаешь. Я просто боюсь тебя потерять. Каждый такой подкат – это потенциальная возможность, что тебе понравится другой.

Я знала, что он хочет услышать. Ему нужно получить подтверждение, что я люблю только его и никуда от него не денусь. И первое время, я давала ему это, наивно полагая, что он поймет – мне никто, кроме него, не нужен. Но это не работало, и мы возвращались к подобным разговорам снова и снова. Я устала говорить одно и то же, понимая, что тут проблема сидит куда глубже.

– Если такое произойдет, я найду в себе силы честно признаться тебе в этом. Рогоносцем ты не станешь, уверяю. Но ты пойми, что ревность приходит либо от неуверенности в себе, либо когда тебе постоянно дают повод. Я не делала ничего такого, чтобы заслужить подобные обвинения. Общаться с посетителями – это моя работа.

Я подошла к нему и мягко положила руки ему на талию:

– Не нужно ревновать к каждому мужчине, с которым я разговариваю по работе.

Данил немного расслабился, но все еще выглядел взвинчено. Я обняла его и нежно поцеловала, чувствуя, как напряжение постепенно уходит из его тела. Когда мы отстранились друг от друга, Данил выглядел уже намного спокойнее.

– Прости меня, – сказал он.

– Давай больше не будем об этом. Лучше расскажи, как прошел твой день?

***

Следующий день принес мне ровно то, что я рано или поздно ожидала увидеть. Когда в коллективе работает токсичный человек, подобные ситуации становятся довольно предсказуемыми.

Я как раз шла в зал, чтобы снова быть ближе к людям и, выполняя текущую работу, наблюдать одним глазом за действиями нашей команды. Но как только я открыла дверь для персонала, мои уши неприятно резанул обрывок фразы:

– Ты что, совсем страх потеряла?!

Все внутренние радары, натренированные годами работы в ресторане, завыли: «Обнаружен конфликт! Устранить! Срочно!»

Я шагнула навстречу проблеме, желая как можно скорее столкнуться с ней лицом к лицу и выяснить, что, черт возьми, происходит.