Подошла поближе к кристаллу, чтобы прикоснуться, но вдруг почувствовала, что он… живой? Трогать живое нечто как-то сразу расхотелось. Для начала попробуем понаблюдать.

– Мусшу, принесите сюда, пожалуйста, тёплую одежду и еду. Я здесь надолго.

– Хорошо. Спасибо тебе, Иссина.

– Я ещё ничего не сделала. Поблагодарите, когда ваша дочь родит. Она же среди первых на очереди, верно?

– Да.

А вот неловкая пауза сейчас ни к чему. Мне работать надо, а не в сочувствующие молчанки играть.

– Насчёт Керра.

– Можем сменить отряд.

– Не надо. Пусть просто отстанет. И пусть сообщит, когда опять начнёт сходить с ума: хочу понаблюдать за ним.

– Как скажешь. Скоро вернусь.

Следующие пару часов я провела в зале с кристаллом. Ни осмотр, ни магический анализ амулетами не позволяли точно определить, что это за каменюка, и насколько моё первое впечатление о ней как о живом существе верно. В главном кристалле определённо был заключён источник маны, вероятнее всего, что сам кристалл и был этим источником. Но энергия не разливалась равномерно по пространству, как это обычно бывает у природных источников, и не была направлена в конкретный объект или заклинание, как у амулетов-накопителей. Она будто испарялась, пропитывая само пространство, время и естество. Только не моё естество. Тогда чьё же? Выходит, мана из кристалла направлена на какой-то объект, живой или неживой, находящийся вне поля зрения, и к этому объекту не идёт чёткий поток энергии. Но как тогда она доходит до места назначения, телепортируется? Бред, энергию нельзя переносить вне накопителей.

Ха! Зато её можно передавать по ментальной связи, и тогда чёткого «потока маны» в нашем измерении не будет.

Итак, кто-то ментально направляет ману из кристалла кому-то или чему-то, причём на достаточно большом расстоянии, раз не получается засечь точку выхода. Отсюда возникают вопросы: кто ментально переправляет ману, и почему его не смогли вычислить предыдущие маги? Откуда вообще посреди защищённой части драконьего поселения взялся неизвестный ранее энергетический источник? Куда или на что направляется такое количество маны в течение пятидесяти лет? И как это связано с драконьим безумством и гибелью детей и матерей в родах? Кажется, последние два вопроса дают ответы друг на друга. Что ж, проверим эту теорию, займёмся моим нелюбимым делом: медитацией. Но сначала перекушу, благо, Мусшу притащил из кабинета не только ворох шкур, но и сдобу и чай.

Кристалл, уже привыкший к моему присутствию, почти не пульсировал. Он скорее плавно переливался оттенками голубого, синего и бирюзового, будто решая, какой цвет ему лучше подойдёт. Наконец, он остановился на льдисто-голубом.

– Подстроился под мой цвет глаз, подхалим? Ну ладно, посмотрим, что же ты за зверь такой кристаллический.

Сесть и устроиться поудобнее. Немного подышать, рассматривая блики на гранях кристалла. Сосредоточиться и заглянуть вглубь камня. Острая боль пронзила виски, в ушах стало сыро и липко от крови, а на губах появился солёный привкус. Перед глазами замелькали мои собственные воспоминания, причём не самые приятные. Потом добавились звуки, ощущения, запахи… На пару минут я потеряла сознание, а очнулась от шёпота, набатом звучавшего в голове:

– Уходи. Ты не сможешь их спасти. Они заслужили это, ты сама всё видела.

Кажется, для первого сеанса связи с доселе неизвестной, кристаллической формой жизни, достаточно. А то ещё одна такая «реплика» и пирожки вернутся в этот мир, но в уже сильно изменённом моим желудком состоянии.

В Академии нам рассказывали, что магический сыск – крайне неблагодарное занятие: чем больше ты анализируешь магическое пространство, пытаясь понять, что происходило на месте преступления, тем меньше видишь. Избыток сведений вынуждает наше сознание часть из них блокировать, притупляя восприятие. Поэтому многие маги-следопыты по несколько раз приходят на одно и то же место, и каждый раз находят новые детали, новые отголоски заклинаний. Но тут есть риск упустить те следы, которые растворяются в окружающем пространстве быстрее других.