– Это так странно, – задумчиво произнесла Нина. – Почему ты потерял речь? Ведь не может такое ни с чего произойти.

– Может, как видишь.

– А мне все время кажется, что ты мне не все говоришь, – призналась Нина. – Я не собираюсь тебя пытать, Вэл. Всему свое время. Я почему-то уверена, что наступит момент, и я все узнаю и все вспомню. Или ты расскажешь, или вспомню сама. А сейчас ты не хочешь меня тревожить воспоминаниями. Так?

– Да, – не смог соврать Вэл.

– Значит, есть, чем тревожить… Ладно, не будем об этом. Какой прок копаться в прошлом, когда есть настоящее и будущее? Лучше расскажи, как проходит подготовка к выборам. Что твои аналитики говорят? Набираешь ты нужное количество голосов?

– Набираю, вроде бы. Сенат кипит гневом, они так просто не отступят, Никеров со всех рекламных поверхностей в Небесах обещает небожителям райскую жизнь, если проголосуют за него. Он и на дне светится – теперь, после апрельского референдума, голос народа оценили по достоинству и сенаторы. Никеров провел ряд приличных инициатив в энглах, даже пообещал в каждом построить по две школы, если придет к власти. В народе, думаю, он тоже найдет для себя определенную поддержку.

– Он лицемер, – твердо заявила Нина. – Ему нельзя верить. Он народ не уважает и никого, кроме сенаторов, за людей не считает.

– Откуда ты знаешь? – Вэл внимательно смотрел на жену.

– Не знаю, откуда, но знаю точно. У него нет сердца. С Валентом еще можно как-то договориться, он не конченный далеко человек, да и сенатор Листопад – тоже, а вот Никеров – это полная безнадежность, дорогой.

Вэл, потрясенный услышанным, перестал грести.

– Но… – только и смог вымолвить он. – Откуда?

– Да не знаю, мой хороший, может быть, тоже когда-то приснилось, а я потом забыла, а вот впечатления остались. А что, похоже на правду? Они такие, как мне кажется?

– Да, – подтвердил Вэл, находясь под впечатлением от ее слов. – Может, подскажешь, как докопаться до Валента-человека? Мне необходимо найти к нему подход, но пока не получается.

– Сейчас не знаю, дорогой, но теперь буду думать, если что-то придет в голову, сразу тебе скажу.

– Было бы здорово, – Вэл зачарованно посмотрел на жену. – Какой у нас сейчас срок? Двадцать пять недель?

– Да, – Нина улыбнулась. – Зачем спрашиваешь? Ты лучше меня все знаешь.

– Уточняю. Очень жду, когда смогу взять малышей на руки. Даже не верится: я и вдруг отец.

– По-твоему, это что-то невероятное, чтобы ты был отцом? – осторожно спросила Нина, боясь потревожить старые раны.

– Теперь уже нет. Не успел тебе сказать: я не стерилен. Ашура не сделал вазектомию. Я узнал две недели назад, на следующий день после нашей свадьбы.

– Что? Правда? – Нина радостно оживилась. – Так это же здорово! Но… Ты что, из-за этого с Ашурой поссорился?

– Да. Видеть его не могу.

– Но ведь он принес такую радостную весть, Вэл! За что ты на него злишься?

– Он столько лет меня обманывал, разве это не повод сердиться на него?! Не ему решать, что мне надо знать, а чего нет!

Нина ничего не ответила, только посмотрела на мужа сурово, и взгляд ее заставил Вэла усомниться в праве так реагировать.

– Прости, я не должен был, – обронил, поворачивая лодку к берегу.

– Вэл, наверное, я чего-то не знаю, а потому не понимаю. Ты имеешь полное право сердиться на него, раз сердишься. Мы же не испытываем беспричинно такие сильные чувства… Ева с Марием, Киром и Амели встречают нас, – с радостью заметила Нина, увидев собравшихся на берегу. – И Ася с Робертом там же гуляют. Соскучились… Эвелин вчера уехала, слава Богу, она мне все уши о тебе прожужжала. Я даже подумала, уж не влюбилась ли она в тебя, – Нина рассмеялась.