– Не будет она ничего петь сегодня, – вместо Алисы ответил Роман. – После мороженого ее связки забиты орехами, а это очень вредно для голоса.

– Тогда какого черта ты ей разрешил его есть? – Вадим возмутился, угрожающе нахмурившись.

Ничего не ответив, Роман протянул Алисе руку:

– Ну как, порядок?

Алиса кивнула.

– Тогда пойдем, завтра рано вставать.

Алиса внимательно посмотрела на него и покорно встала, не сводя с него удивленных глаз.

– Ты думаешь, почему я пошла с тобой? – у самой двери спросила она Романа.

– Я не провидец, – буркнул Ромка. – Наверное, мороженого захотелось, вот и пошла.

–Не угадал, – усмехнулась девушка. – Хотя за мороженое спасибо, я его ела второй раз за весь год, мне действительно нельзя его есть.

– Сдаюсь, – усмехнулся Роман, удивившись признанию.

– Я испугалась, что тебя изобьют, – тихим голосом произнесла Алиса. – Я слышала, как они сговаривались еще накануне устроить тебе проверку боем.

– Спасибо, конечно. Не хотелось бы первого сентября явиться в новую школу с фингалом под глазом, так что я твой должник и поклонник твоего таланта.

– Странно, ты же не слышал, как я пою, вдруг не понравиться.

– Не слышал, но уже нравиться.

– Спасибо. Я пойду?

– Пока.

ГЛАВА 4

В последнее время дома у Дениса творилось что-то невообразимое. Бабка ревела в голос, проклиная врачей, переливших отцу кровь наркомана, успешно промышлявшего донорством ради гарантированной оплаты сомнительного человеколюбия. Быстротекущий гепатит грозил бате циррозом, вследствие чего он регулярно нарушал рекомендованный врачами сухой закон, ежедневно доводя мать до слез.

Очередное воскресное утро не стало исключением. Заслышав пронзительные вопли, доносившиеся из кухни, Денис накрылся одеялом с головой, но это не помогло.

– Куда смотрит президент? – причитала бабка, гремя кастрюлями. – Давно пора собрать этих нелюдей наркоманов и влить им в вены яду, не дожидаясь, пока сами от передоза подохнут.

Бабка вытерла слезы, запила горячим сладким чаем сердечные таблетки, замерла на кухонном табурете, прислушиваясь к действию таблетки внутри организма. Вспомнив сумму, которую пришлось заплатить за лечение врачам, сделавшим ее единственного сына инвалидом, бабка вздрогнула и перекрестилась, а вой и причитания вспыхнули с новой силой.

– Сыночек мой, угораздило тебя попасть в руки коновала, я бы своими руками задавила этого оборотня в белом халате, перелившего тебе заразную кровь!

Поняв, что поспать подольше не удастся, Денис прошмыгнул в ванную, стараясь не попадаться бабке на глаза. Мать сидела на краю ванны с заплаканными глазами и тупо смотрела на капли, падающие в раковину.

При виде Дениса она выскользнула из ванной, не поднимая покрасневших глаз. Даже сквозь шум воды до него донеслось, что в кухне вновь вспыхнул спор между матерью и бабкой, обвинявшей мать Дениса в черствости и бездушии.

Было слышно, как мать не соглашалась с бабкой, упрекая свекровь в стремлении спасти своего сына, пожертвовав жизнью ее единственного ребенка.

– Какая жертва, – орала бабка. – Даст ему Денис небольшой кусочек, так у него все вырастет снова, а отцу жизнь продлится.

Бабка всхлипнула, вытирая слезы фартуком, и жалобно произнесла:

– Я бы все ему отдала, да не поможет ему моя старая печенка!

– Мальчик только жить начинает, – плакала мать. – Не давите на него.

– А если бы его в подворотне хулиганы ножом пырнули? – не сдавалась бабка. – Или в армии что-то произошло, отец бы отдал ему все, чтобы спасти сына, не сомневайся!

– О чем спор? – Денис вопросительно смотрел на затихшую бабку, заталкивая в рот румяный блинчик.

– Ни о чем, – подскочила мать, выпроваживая его из кухни. – Иди, иди. Завтрак еще не готов, я позову.