И показал друзьям бутылку «Джека Дэниелса», точно такую же, как та, которую они только что прикончили в пивной.

– Ну что, продолжим? – Арбуз с хрустом отвинтил пробку и передал бутылку Роману.

Роман сделал несколько глотков и спросил:

– Ну и что теперь?

– А теперь, друг детства, вот что. Как бы сказал Саня, в воровском мире Питера наступил раскол. Короче, все смешалось в доме Облонских.

– Ну и какова диспозиция? – спросил Боровик, отбирая бутылку у Романа.

– Диспозиция херовая. Часть братвы конкретно требует скальп Романа, потому что Корявый хоть и беспредельшик, но какой-никакой авторитет. А авторитетов безнаказанно гасить никому не позволено.

– Позишн намба уан! – прокомментировал Боровик, оторвавшись от бутылки.

– Другая часть хочет, чтобы все было по закону. То есть собрать толковище и разобраться по чести. Мол, Роман – человек уважаемый, его песни братва всей России слушает. Да и вообще, для поддержания порядка всегда полезно выслушать позицию обвиняемого.

– И на том спасибо, – невесело усмехнулся Роман.

– В общем-то да, и на том спасибо. Потому что тех, кто настроен тебя просто грохнуть хотя бы потому, чтобы в воровском движении из-за какого-то лабуха не наступил раскол, будет поболее.

– Вот она, благодарность публики… – снова усмехнулся Роман.

– Политика, Рома, политика, – хлопнул Романа по плечу Арбуз, – как видишь, и у нас тоже. А политика не знает благодарности. Впрочем, есть и еще одна, скажем так, партия, и тоже немаленькая.

Он принял от Боровика бутылку, сделал большой глоток и перевел дух.

– И вот эта партия требует уже мою голову.

– Твою? – удивился Боровик.

– Так точно, господин-товарищ бывший майор. Потому что именно я, по их мнению, спровоцировал ситуацию – привел певца куда не надо и вообще разбирался с Корявым не по понятиям. Такие дела.

– Дела, как сажа бела, – покачал головой Роман, – Сцилла и Харибда, блин! Слева – долбаная «Воля народа», справа – долбаная воровская братия…

Воцарилось молчание. Слышно было, как на соседнем дереве лениво чирикает воробей.

– Ладно, Рома, хорош горевать, – встрепенулся наконец Арбуз, – пока это не очень горит, хотя скоро может стать и очень даже жарко. Вон, у Сани вообще непруха полная – и ничего, смотрит молодцом!

Боровик грустно улыбнулся, потом расправил плечи и гаркнул командным голосом:

– Вижу упадок духа в личном составе! Отставить! Слушай приказ! Давайте-ка как-нибудь на днях обсудим все это на трезвую голову, а пока приложим усилия к ее, головы, немедленному приведению в состояние нетрезвое!

Приказ был встречен всеобщим одобрением. Бутылка пошла по рукам с удвоенной скоростью, и виски десятилетней выдержки быстро подняло боевой дух личного состава.

– А что, господин музыкант, – принялся приставать к Роману слегка захмелевший Боровик, – как у нас там дела на личном фронте? Все меняем девок, как перчатки? Небось твоя королевская кровать скоро развалится от интенсивной эксплуатации?

– Отвяжись, монах-надомник, – отшучивался Роман и вдруг спохватился, – слушайте, я на днях такую барышню встретил! Девушка моей мечты!

– Где же ты ее встретил, Ромео недоделанный?

– Представляете, заехал я тут на шиномонтаж, пока колесо меняли – зашел отлить за гаражи…

– Ай да Ромео, – зашелся от смеха Боровик, – граф посетил сортир и повстречал там даму в изящной позе…

– Сейчас получишь этим пузырем по башке, никакое карате не поможет, рукопашник хренов! Я же серьезно!

– … пораженный граф упал к ее ногам…

– Погоди, Саня! – Арбуз навалился на Боровика и зажал ему рот ладонью. – Ну и что, Рома, и впрямь пробрало?

– Идите в баню, жеребцы! – рассердился Роман. – Что вы понимаете в высоких чувствах? Вам бы только – одному строем ходить, а другому мелочь по карманам тырить! Все, ничего больше не расскажу, вот вам!