Роман хлопнул Боровика по плечу.

– Не дрейфь, прорвемся! За три месяца что-нибудь придумаем. Правда, Миша?

– Это точно, – ответил Арбуз и нахмурился, – тем более что придумывать нам придется много чего.

Впору открывать кружок «Шевели мозговой извилиной».

– А у тебя-то что стряслось, Мишка? – спросил Роман.

– Стряслось, Ромка, и не только у меня, а у нас с тобой на пару. Такой уж сегодня, видать, день – пошла черная полоса. Не хотел я сегодня вечеринку портить, да ладно… Раз пошла такая пьянка – режь последний огурец.

Арбуз повертел в руках бутылку «Джека Дэниелса».

– Ладно, нечего наперстками цедить. Давайте допьем эту дуру из горла да и пойдем отсюда на свежий воздух. Здесь что-то шумно становится.

В пивной и впрямь становилось все шумнее и шумнее. Пьяный гомон прорезали женские взвизги, в дальнем углу за плотной завесой сизого табачного дыма угадывалась прелюдия большой пьянки, и дватри особо отличившихся персонажа уже валялись вдоль стойки, как крокодилы на отмели. Подходящие к стойке равнодушно через них перешагивали, а особо остроумные стряхивали на лежащих пену с наполненных пивом кружек.

Арбуз пустил бутылку по кругу.

После третьего круга бутылка опустела, и Роман поставил ее под стол.

– Все, вскипаем!

Друзья вышли на улицу. После прокуренной и пропитанной алкогольными парами и запахом давно не мытых тел пивной вечерний воздух казался особенно свежим.

– Ну что, вон скверик напротив, присядем? – спросил Арбуз.

Роман с Боровиком кивнули и отправились вслед за Арбузом к одиноко стоящей в чахлом скверике скамейке.

– Надо бы еще бутылку раскатать, – сказал Арбуз, когда все расселись, – нечасто удается погрузиться в атмосферу беззаботной юности. Сейчас озадачу Тюрю.

Он достал мобильник и выдал инструкции скучавшему в «Лексусе» Тюре. Черный джип тут же снялся с места, отъехал от пивной и плавно зарулил за угол.

– Ну так что, Миша, – спросил Роман, когда Арбуз засунул мобильник обратно в карман, – не тяни, давай развязывай свой мешок с неприятностями.

Арбуз закурил, помолчал немного.

– Дело такое, Рома. Помнишь Корявого, который меня заказал?

– Помню, – сразу помрачнел Роман.

– Помнишь, когда в процессе наших недавних кувырканий мы его с тобой навестили и ты помог ему отправиться в мир иной?

– И это помню.

– Так вот, пошла волна.

– С какой стати? – удивился Роман. – Там же было все чисто!

– Чисто, да не очень. Зеркало на полстены в его каморке помнишь?

– Помню, конечно. Я еще удивился, зачем в таком клоповнике зеркало, как у Леонтьева в гримерке.

– А вот зачем. За зеркалом у Корявого была еще одна каморка, типа дежурки для его быков на случай экстренных дел. И один бык там все это время находился.

– Ну и что?

– А то, что зеркало то прозрачное с обратной стороны. Как у американских копов. И бык этот, что в дежурке хоронился, нас с тобой распрекрасно видел. Как и все то, что мы с Корявым сотворили.

– Не ты сотворил, а я, – твердо сказал Роман.

– Да нет, друг детства, именно мы с тобой. Сотворил-то ты, а отвечаю я, потому что в той ситуации ты – никто, просто дурилка при мне, а я… Сам знаешь. И бык эту информацию пустил по людям.

Роман вздохнул, Боровик покачал головой. Арбуз докурил сигарету и щелчком отправил окурок в покосившуюся урну.

– Ага, – удовлетворенно сказал он, – а вот и наш гонец из Пизы.

К скамейке подошел Тюря, вежливо поздоровался с Романом и Боровиком и, передав Арбузу бумажный пакет с приятно побулькивавшим содержимым, удалился к припаркованному неподалеку «Лексусу».

– Ага, – удовлетворенно сказал Арбуз, заглянув в пакет, – молодец, Тюря. Понимает, что к чему. Мешать напитки – дурной тон.