Вернувшись к машине, он связался с Мэттом, предупредил о том, чтобы ждали гостей. Говорили по защищённой линии, но уже давно привыкли не называть имён, возможно, поэтому ренегатов так сложно обнаружить.

Машина выскочила на шоссе, Локки бросил взгляд на часы, понимая, в любую минуту его могут остановить, потребовать документы и вычислить, что он ренегат. Теперь с такими, как он не церемонились. Отправляя, либо в руки церебрального хирурга, или, как они называли, в переработку. «Мясокомбинат для ренегатов» – скоро такая вывеска появится на фабрике колбас Уинстона Давва, – Локки стиснул зубы, вытащил сигарету. Лора не любит этого, но сейчас сигарета успокаивала, он вдыхал дым, ощущая, как злость уходила, очищая разум от гнева и необдуманных действий.

5

Мари снился круговорот, её засасывало в тоннель разноцветных красок, калейдоскоп с цветными стёклышками. Она вспомнила, как на ярмарке, в Техасе, где они с Джимом гостили у тёти Шарлин, ей купили такой.

– Ой, спасибо, тётя Шарлин, посмотри Джимми, как красиво!

Мари всего десять. Рыжие волосы, выгоревшие от жаркого солнца техасских степей. Красная-чёрная ковбойка, джинсовые шорты и широкополая техасская шляпа.

– Мари, если я когда-нибудь уеду из Глоута, то обязательно перееду в Техас, – любил повторять Джимми.

«В те дни он совсем уже взрослый, сейчас мне столько же, сколько было ему», круговорот затягивал, обрезки воспоминаний, приятных воспоминаний грели сердце.

– Джимми, пойдём, посмотрим на родео! – воскликнула десятилетняя Мари, – я никогда не видела…

– И не стоит, – махнул рукой Джим, – идём лучше в шатёр гадалки Роуз, она предскажет нам судьбу.

– Перестань, Джим, не хочу к гадалке, хочу родео, я в фильме видела, там так здорово!

Джимми не стал спорить с любимой сестрой. Они пошли на родео. Там только начиналось представление. Сначала мускулистые ковбои на лошадях, а потом всё внимание девочки захватило шоу на здоровенных быках. Пыль столбом, и Мари вспомнила, как Джим, достав клетчатый платок, вытирал ей лицо. Потом поцеловал в щёку, спросив, нравятся ли ей эти скачки.

– Кончено, нравятся! – воскликнула Мари…

Боль пришла неоткуда, разорвала приятные воспоминания на тысячу частей. Мари возвращалась назад, туда, где брат умер, для неё. Нет, она любила, она хотела вернуть его, но теперь Мари стало страшно. В её памяти ещё стоял Джим, с мерзким выражением на лице и глазами наполненными ядом.

– Мари, ты как?! – взволнованный голос принадлежал Фрэнку. Она пока не полностью пришла в себя, однако боль заставила открыть глаза. Мария прищурилась и тихо застонала.

– Вы, вытащили это-оо, – протянула она. Язык стал неповоротливым, казалось, он распух во рту, похожий на садового слизня, – тошнит так… Меня сейчас вырвет…

– Рокси, тазик быстро! – Мари узнала командный голос Расти, улыбнулась, а потом желудок скрутила судорога, и девушка ощутила во рту вкус желчи.

– Вот так. Избавься от всего лишнего, – Расти, по-отечески похлопал Мари по спине. – Так лучше?

– Намного, – она ощущала страшную слабость, но боль стала иной. – Что там было у меня?

– Ещё немного и эта штука проросла бы внутри, – Фрэнки показал стеклянную банку в которой находился странный предмет из неизвестного сплава со щупальцами, как лучики у звезды. – Диктофон при тебе был, ребята послушали запись вашего интервью. Джимми сходит с ума от власти? Я придушу его когда-нибудь…

– Не надо, Фрэнки, – Мари коснулась его пальцев, – ты ж понимаешь, он не владеет собой.

– Они все не владеют собой, – бросила Рокси, – теперь осталось нам зарыться глубже, а то я тоже перестаю сдерживаться.