– Вот именно, мама, что мне скоро в армию уходить, а на кого я вас с отцом оставлю-то? Нужно подготовить мальца, а то я уйду, а он еще совсем зеленый неумеха. – Васька рассмеялся, обнажив белые крепкие зубы. Потом подошел и бережно, словно дорогую святыню, обнял мать. – Все будет хорошо. Обещаю тебе, сам пропаду, но Леньку не брошу.

– Не говори больше так, сынок! Даже ради красного словца не говори так. Хорошо, идите, но послезавтра к обеду чтобы были дома оба! Если не явитесь вовремя, то мы сами в след пойдем за вами к озеру и когда вас настигнем, то наказание будет неминуемо: до конца лета дальше двора не выйдете.

– И еще, – добавил отец к словам матери. – Идите лосиной тропой. Как дед Егор ходил. Тропа хорошая, свободная, звери к ней не выходят – охотники всех отпугнули давно уже. Ружье можешь взять мое, как мы с тобой договорились, но Леньке не давай, пусть пока с ножом научится нормально обращаться, а ружью я его понемногу уже обучаю, так что как вернетесь продолжим уроки. Если вдруг возникнут непредвиденные проблемы или собьетесь с пути, то идите к Шарпенской сторожке, помнишь же где она?

Васька кивнул.

– Ну вот, там есть и еда, и переночевать можно. Отличное место. Не зря же мы всей семьей над ней столько работали! Завтра к обеду ежели не явитесь, мы придем сначала туда, а затем пойдем к озеру. Все ясно?

– Ясно, отец. Не переживай, мы с Петро уже сто раз там ходили, я могу хоть сейчас карту нарисовать всей округи, да еще и деревья по памяти перерисовать.

– Знаю, но все же проговорить это было нужно. – Затем отец встал, и положа руки на плечи сыновьям, добавил: – Удачи вам и хорошей ловли, сынки!

Лёня посмотрел на мать. Она молча, не отрываясь, смотрела на него и в ее глазах читалась тревога и грусть. Чувствовала ли она, что, возможно, видит сына в последний раз? Может быть. Материнское сердце самое чуткое на свете. Оно знает то, что разум отказывается признавать. Вот и тут мать ощущала приближающуюся беду, но найти аргументы в защиту своих опасений она не смогла. Поэтому ей пришлось отпустить сына в этот поход, хоть и с большим трудом.

Так как поход был обозначен заранее, то уже днем 21-го июня мальчишки выдвинулись в дорогу. Первым шел Петро, в след которому любяще смотрела его бабушка – добрейшей души женщина Нюра Петровна. Также проводить сыновей вышли и семья Кузнецовых. Отец уже готовился отправляться в город и вышел во двор в военной форме, в которой видеть его было привычнее, чем в гражданской одежде. Мать провожала сыновей в красивом домашнем платье зеленого цвета в белый горошек. Волосы аккуратно причесаны, руки переплетают сильную руку мужа – Светлана явно нервничает.

– Спокойнее, родная, – по-доброму умиляется ее материнским чувствам Анатолий, – посмотри на них, каких мы парней воспитали! Будущие командиры! Сейчас выдохни, завтра же у нас такой насыщенный день – день рождения нашей Танюши! Вечером уже будем все вместе сидеть за праздничным столом, вот увидишь!

За Петро шагали братья. Один повыше, пошире в плечах, и с висящим на спине ружьем. Второй пониже, с рюкзачком и двумя удочками в правой руке, закинув на плечо. Шли и о чем-то весело болтали. Вдруг Лёнька остановился и помахал свободной рукой родителям. Те улыбнулись и помахали в ответ.

Светлана смотрела вслед своим сыновьям до тех пор, пока их ребяческие силуэты совсем не скрылись из виду, затерявшись в лесном массиве.

Беда случилась, как это и бывает зачастую, внезапно, и разделила жизнь на две части: на белое довоенное время и на черное, полное смертей, слез и разрушений. Пока советские люди мирно спали в тихое воскресное утро, немецкие войска выходили на боевые рубежи. Кто-то из немцев закуривал, нервничая перед первым боем с русскими. Кто-то ожидал легкой прогулки как во Франции, веря своей пропаганде в исключительность и всесильной нацистской армии. Однако легкую внутреннюю тряску чувствовали все, ведь никто не мог точно знать, что их ждет дальше. Бывалые солдаты, кто был наслышан о мужестве русских в боях первой мировой, понимали, что бойня предстоит кровавая. Но командование решило и войска активизировались, готовясь атаковать соседнее государство. То, что можно было предотвратить за одно слово «сверху», начнется с минуты на минуту. Распоряжения отданы, приказ подписан, и гигантская военная машина германского фюрера переходит в движение.