Это были голоса Муравья и Лебеди – тихие, но ясные, как первый луч рассвета.

– Нет, – прошептала Девушка. – Все твои слова – обман и иллюзии.

В тот же миг перо павлина вспыхнуло в ее руке, горячее, чем огонь, и зал наполнился ярким светом. Женщина отшатнулась, ее лицо исказилось криком, и тьма вокруг рассыпалась, как дым.

Пещера задрожала, и зыбкий мираж исчез. Девушка снова оказалась на берегу оазиса. Озеро и трава остались на месте, но весь мир вокруг был залит ярко-красным светом. В небе пылали змеиные глаза, следящие за каждым ее движением.

Ай, Лев и Муравей стояли рядом, не исчезая и не оставляя ее. Вокруг них извивались кольца змей, шипящих и мерцающих в красном мареве.

Краем глаза Девушка заметила движение и едва успела обернуться, как в ее сторону метнулась маленькая, но смертельно ядовитая гадюка.

Девушка сжала глаз черепахи, и время остановилось.

Змея зависла в воздухе с раскрытой пастью, а ее смертоносные клыки замерли в миллиметре от горла Девушки.

Та схватила гадюку и с силой швырнула на землю. Хруст ломающихся костей разорвал тишину, и оазис застыл в напряженном молчании.

Когда время вновь начало свой ход, гадюка лежала на земле, неподвижная и мертвая. Красное марево развеялось, и вместе с ним исчезли извивающиеся змеи.

– Быстрее, собери ее яд, пока он не иссяк, – голос Льва прозвучал как раскат грома.

– Куда? – спросила Девушка.

Ай вытащила из рукава крошечный флакон:

– Вот, возьми.

Капли яда стекали в тонкое горлышко сосуда, мерцая зловещим блеском.

Тишина снова воцарилась вокруг. Оазис вернул себе прежний облик – спокойный и тихий. Осталась лишь одна мертвая гадюка в траве.

Пространство задрожало, и со знакомым звоном раскололось надвое, словно его рассек невидимый клинок. Перед ними раскинулась извилистая дорога, ведущая к скалам, чьи острые вершины пронзали небо.

У подножия скал они остановились. Тропа превратилась в узкую полоску камня, которая извивалась вдоль отвесной стены, словно тонкая нить. Казалось, даже маленькой птице не хватило бы места, чтобы сесть на нее без страха сорваться вниз.

Девушка шагнула вперед, и под ее ногой с тихим шорохом осыпались мелкие камни. Муравей, на ее плече, прошептал напрягшись:

– Смотри только вперед. Не смотри вниз…

Она кивнула и крепче ухватилась за скалу. Ветер бил в лицо, проникал сквозь одежду – холодный и пронзающий, словно хотел побыстрее избавиться от непрошеных гостей.

Ай прижала крылья к спине и двинулась следом, повторяя каждый осторожный шаг спутницы. Лев замыкал отряд, его лапы едва касались тропы, но каждое движение было четким и уверенным, будто он не раз проходил этот путь.

Тропа сузилась так сильно, что двигаться можно было только боком, прижавшись спиной к камню, лицом к пропасти. Ветер заглушал звук шагов, но сквозь его вой пробивалось непрерывное шуршание – осыпавшиеся камни исчезали в бездне.

Ай взглянула вниз и, побледнев, прошептала:

– Ветер… Камни… Он знает, что мы идем.

– Это ничего не меняет, – загадочно отозвался Лев, не сбавляя шага. – Его силы на исходе…

Муравей, пытаясь перекричать ветер, постарался ободрить своих спутников:

– Мы почти у цели… Я чувствую это!

Ай глубоко вздохнула и кивнула. Лев же шел молча, его глаза не выдавали ни страха, ни сомнений – лишь холодное спокойствие.

Наконец тропа круто повернулась, и перед ними открылось узкое плато. В центре этой каменной площадки вздымались высокие стены Замка Дракона. Они были испещрены глубокими трещинами и проломами, и ветер завывал сквозь них, издавая низкие, вибрирующие звуки, похожие на дыхание исполина.

Ай провела рукой по древнему камню и прошептала: