Зарычала. Звук разлетелся по долине раскатистым громом, а в спину полетели вопли и крики.

Нет! Я не сдамся!

Взгляд лишь на миг задержался на моей белой шерсти и распоротой бочине. Далеко с такой раной не убегу, но я все равно перебирала лапами и рвалась вперед. Из последних сил.

Навстречу, из леса, вырвалась стая во главе с альфой. Его золотистая шерсть поблескивала в лучах холодного лотта. Отец привстал на задние лапы, поднял морду в небо, завыл протяжно, отчего снег из-под его ног вспучился, завертелся и лавиной покатился мне навстречу.

Папа перевоплотился, возникнув из пены снега, как великан, и закричал:

– Прыгай, Мэйлисса! Ты сможешь!

И я прыгнула через стремительно крутящийся валун. Кожа рвалась, кости трещали, боль раздирала тело. Я больше не смогла удерживать сущность. Выпала в холодную перину, обжигаясь обнаженным телом о льдинки. Меня перекрутило несколько раз, набило рот холодным снегом, а потом я застыла около ног альфы. Слабо подтянулась на руках, приоткрыла тяжело веки.

Папа склонился, потянул меня к себе, заставляя подняться на колени. Мне было плохо, плечо и живот терзало лютой болью, но я смогла тихо пролепетать:

– Зачем ты так со мной?

– Прости меня, дочь, но так нужно.

Чувствуя, как из тела уходит жизнь, я бросилась отцу на плечи и закричала от пронзающей боли.

И тьма расступилась, а я оказалась в объятиях… ректора.

– Мэйлисса, тише, – он тряс меня за плечи и смотрел обеспокоенно в глаза. – Это сон. После лечения пыльцой могут мучить кошмары.

Меня пробило холодной волной, я отстранилась и прикрылась руками. Все еще казалось, что я голая после сна, а взгляд мужчины блуждал по плечам, словно искал что-то.

– Странная реакция у тебя, ис-тэ, – ректор немного повернулся, но с края дивана не встал, руку с плеча не убрал, смотрел в глаза и хмурился. – Ты ничего не скрываешь? Мы лечили твой нос, но я вижу, что магия фокусируется и на плече. Из-за этого ты пролежала без сознания полчаса. Мэйлисса?

– Я дома упала, – испуганно ляпнула, но получилось совсем сдавленно, едва слышно.

– И тебя не полечили? – густая бровь ли-тэ поплыла вверх, тонкие губы ректора поджались.

– У нас… – я давилась горечью, что поднималась к горлу, но старалась держать себя в руках и не паниковать. Сон ушел, а меня все еще не казнили. Вдруг повезет? – В Имане нет такой сильной магии лечения. У нас знахари в основном лечат травами и слабыми заклинаниями. Останавливают кровь, ускоряют заживление...

– Из-за этого ты в обморок упала после телепортации, – догадался мужчина. – Я должен проверить, – он потянулся к платью, к правому плечу, под которым разрасталась стигма пары.

– Нет! – я ошарашенно влипла в спинку дивана и отползла подальше, дыхание стало тяжелым, сухим, потому следующие слова совсем осипли: – Пусть лекарь Академии смотрит.

– А чем я не гожусь? У меня несколько специализаций. Лечение – одно из ведущих. Мэйлисса, я приказываю, – его голос понизился, – показать рану. Вдруг ты смертельно больна, а я допустил тебя к занятиям.

– Но… это слишком интимно, – закусила губу. Не имею права перечить, но не могу иначе. Как представлю, что он увидит и поймет. Ведь стигмы только у оборотней бывают. Я пропала!

– Я на тебя буду смотреть исключительно, как на пациентку, – он скупо ухмыльнулся. Ага, мне так сразу спокойней стало. – Развязывай платье. Если ты умрешь от заражения крови, я буду отвечать головой на суде, так что или сама, или я его порву.

Нариэн смотрел на меня серьезно, не моргая, а я дрожала и понимала, что похожа на загнанного в ловушку волка. Осталось лишь пробить мою шкуру кинжалом.