К сожалению, на русском языке по сей день нет достаточно репрезентативной антологии поэзии США: первая «относительно большая» вышла в 1975 в уже забытую эпоху детанта. Жалкое это было зрелище, – говорю со знанием дела: сам в этой книге переводил Марианну Мур, Элизабет Бишоп, еще кого-то. В 1980-е вышли антологии «Американская поэзия в русских переводах» и большая «Американская поэзия» в рамках «Библиотеки литературы США», где даже для «ненавистного» Эзры Паунда нашлось место. Для большинства же поэтов места все-таки не нашлось. Не нашлось его и для Сары Тисдейл.

Но невозможно оказалось погасить интерес к Бредбери, а значит-и к Саре Тисдейл. Рано или поздно большую антологию делать придется. Там, думаю, появятся и ее стихи, да и не только ее – десятки больших поэтов США пока что обойдены вниманием в России. А пока выходит авторская книга Тисдейл; этого настоятельно потребовала ее растущая слава.

Такова странная победа Сары Тисдейл – победа, одержанная благодаря рассказу писателя с мировым именем, родившегося одновременно с прославившим поэтессу стихотворением. Победа, вернувшая ей не просто читательское внимание, но поставившая ее в пантеон «главных» американских поэтов: в 1994 году в Аллее Славы родного Сент-Луиса появилась и таблица с именем Сары Тисдейл. В городе на Миссисипи. В городе Марка Твена.

В городе Сары Тисдейл.


Евгений Витковский

Из книги «Сонеты к Дузе» (1907)

Японской курильнице

Курильниц бронза далеко
С золой седой,
И ветер, что колоколов
Рождает бой.
Дремотных храмов, что к богам
Пути блюли,
Резьба искусная ворот —
Вдали, вдали.
На ирис села стрекоза;
Ручьи чисты…
И далека страна зари,
Страна мечты.
Отныне воздухом дышать
Тебе чужим;
Дрожит и вьется над тобой
Струею дым.
Но тщетно льется аромат,
Напрасен зов:
Тут не найдется и следа
Твоих богов.

Перевод Ю. Лукача

Подарок

Что подарить Вам, мой бог, мой любимый?
Вы целый мир подарить мне смогли,
Дали познать свет любви негасимый,
Моря тревогу и пряность земли.
Все, что имею, подарено Вами,
Будет ли дар мой блистать новизной?
Станет он тенью души Вашей, в раме
Зеркала – тенью, лишь тенью одной.
Что подарить Вам, мой бог неуклюжий?
Только подарок себе на беду:
Просто уйти, дать Вам вдруг обнаружить,
Что вы свободны и я не приду.

Перевод М. Рахунова

Романс

Как даме рыцарских времен,
Ей слух ласкает копий звон
И шпор.
В те годы менестрели в ряд
Сложили б тысячу баллад,
Прославив этот гордый взор —
O Dieu te garde, ma vie, mon coeur[1].
Волос янтарный ореол
Собою царский превзошел
Убор.
Улыбки благороден свет,
Краса, которой равных нет,
В лице и нежность, и задор —
O Dieu te garde, ma vie, mon coeur.
Увы, прошла эпоха дам,
Кто не давал своим страстям
Отпор.
Гиневры поцелуй порой
Суровый получал герой —
Ах, мне б любви подобной флер!
O Dieu te garde, ma vie, mon coeur.

Перевод Ю. Лукача

Осение сумерки

Луна вверху, как ятаган,
Блестящий белый ятаган,
Плывет в вечерний час,
А рядом с ней горит звезда,
Такая робкая звезда,
Как будто желтый глаз.
Гляжу из детской, между штор,
Как ведьмы снова свой костер
В ночи зажгли тайком
И чай готовят на огне, —
Ах, ведьмы, дайте чаю мне
Со сладким пирожком.

Перевод Ю. Лукача

Слабости

Пришли поведать мне друзья
Весь список слабостей твоих;
Я рассмеюсь на речи их,
Чем их, наверно, удивлю —
Слепцы, они не видят: я
Тебя за слабости люблю.

Перевод П. Долголенко

Недостатки

Они мне: «Он чуть что – в кусты.
Он глуп и скуп, ты не права!»
Смешны мне были их слова —
Слепцам тебя не уступлю:
Ведь чем несовершенней ты,
Тем больше я тебя люблю.

Перевод П. Колганова

Из книги «Елена Троянская и другие стихотворения» (1911)

Елена Троянская

На фоне угасающей зари