– Дима, я тебя прошу успокоиться, – я поднимаюсь и, уложив Сашу на кровать, обкладываю её подушками.

Димка покорно ждёт, пока я закончу с дочкой. Она его любит, но то, как с ней носились всё мужчины в доме тёти Софы, показало, что мою девочку любят не меньше.

Закончив с дочкой, разворачиваюсь к брату и киваю на дверь, зовя его за собой.

– Алка, тебе не получится сбежать от разговора, – слова из Димки вырываются с рыком.

– Я хочу побыть одна. Без разговоров! – шиплю я в ответ разъярённой кошкой и сама же себе начинаю давать мысленные оплеухи.

Чего же ты, Аллочка, не шипела так на Дикоева, а? Тряслась рядом с ним как загнанная зверушка, а сейчас на брата срываешься.

Захлопываю дверь и снова пугаюсь, что слишком громко. Хотя если вспомнить, в каком шуме мы жили последние два года, то это слишком тихо для Сашеньки.

Стук в дверь с обратной стороны пугает до икоты, но и злости добавляет.

– Я же тебе сказала, что хочу… ой, – осекаюсь, так как на меня смотрит Люба, уперев руки в бока. И такой взгляд у неё, что здесь без разговора не выйдет. – Саша заснула, я не могу её оставить.

– Можешь, – Люба выбрасывает руку вбок и притягивает к себе Димку.

В его глазах шок, но улыбка на губах прямо кричит: «А я говорил».

– Люб, – вздыхаю я тяжело.

– Пошли, подруга, а то у меня с вами нервный тик случится.

– Это у тебя от Сквознячка твоего, остатки, – хмыкаю я, но, вместо разговора, Люба хватает меня за руку и тащит по коридору вниз.

На кухне пусто и даже на удивление чисто. Да и на улице уже смолкли голоса.

– А что, все уже разошлись? – странно, только час ночи, а свадьба закончилась.

– А что им ещё нужно? – Люба пожимает плечами. – Любаша сразу говорила, что не хочет этого всего, но кто её слушать-то будет. Семён и Глеб спелись в этом плане. Им только свадебное платье подавай, – при упоминании мужа и старшего сына Люба улыбается и становится ещё моложе. – Но мы с Любашей смогли уговорить их на то, чтобы они сразу улетели на моря.

– А как же традиционный второй день? Катание тёщи, ну и так далее, – смешок сам срывается с губ, а вот приподнятая бровь Любы говорит, что я обнаглела.

Люба разворачивается к кофемашине, даже здесь сделала мини-кафе, и готовит что-то своё, коронное и вкусно пахнущее.

Да, история их семья непростая, но это судьба, что они столько лет ходили мимо друг друга и не видели. Однако в один момент всё изменилось.

А Семёну и Глебу повезло: у них две Любови под одной крышей.

– А теперь давай рассказывай, – передо мной появляется чашка ароматного кофе с огромной белой пенкой.

– Что рассказывать? Ах, да! А ну-ка, скажи мне, подруга, как так вышло, что Дикоев тут оказался? Ты же мне говорила, что последние полтора года он не появляется здесь, – я решила пойти другим путём, но когда это с Любой работало?

– Ну он же Дикий, кто его знает, – пожимает она плечами. – Но ты не увиливай. Почему я не вижу слёз? Обморочного состояния? Или работа с психологом действительно помогла?

– Какие вы зануды с Ларкой, – огрызаюсь на слова подруги и беру чашку в руки, чтобы скрыть дрожь.

– Мы сейчас не о нас, а о тебе, – Люба наклоняет голову ещё ниже, чтобы заглянуть мне в глаза.

Но тут за спиной слышатся тяжёлые шаги, и на кухню входит улыбающийся Ветров. Рубашка вытащена из брюк и наполовину расстёгнута, глаза блестят, а на губах улыбка. Он подходит к Любе и, поцеловав её, спокойно говорит:

– Разговор проведён, нос сломал, любимая. Ещё пожелания будут? – Он берёт Любину чашку и двумя глотками выпивает содержимое, а я начинаю паниковать.

– Ну зачем же было ломать? – вроде и спрашивает Люба у Семёна, но её довольная улыбка говорит о многом.