– Так точно! Еп… – рявкнул, было, полковник, но опомнился и прошептал:

– Понял, тащ генерал.

– Давай, показывай свое хозяйство! – вальяжно произнес генерал, тихо, но жестко добавив на ухо Угодину, чтобы не расслышали гости:

– И смотри у меня, не облажайся!

***

Комиссия в сопровождении тюремных надзирателей, вооруженных дубинками, шла по длинному тюремному коридору: первым, суетливо оборачиваясь и улыбаясь гостям – Угодин, следом – бравый генерал, за ним скучающий полпред. Переводчица о чем-то мило щебетала с иностранцами, идущими позади. Замыкая процессию, шлепали охранники с каменными лицами.

– Ну вот, господа, – остановившись, произнес полковник, – вы все сами видите: никаких ущемлений прав и свобод человеков в нашем СИЗО нет!

– Согласен: условия содержания, конечно, далеки от европейских, – подключился к нему генерал, – но мы работаем и в этом направлении… Правда, Семен Михайлович?

– Да. – Полпред кивнул. – В следующем финансовом году нашим ведомством подготовлен законопроект: из Федерального бюджета будут выделены дополнительные средства на улучшение содержания осужденных.

Финн наклонился к переводчице и что-то шепчет ей на ухо. Переводчица кивнула.

– Семен Михайлович, мистер Олаф просит разрешения посетить еще одну камеру…

– А в чем дело? – удивился полпред. – Что-то не так?

– Мы уже и так достаточно посмотрели… – произнес генерал.

– Мистер Олаф говорит, – пояснила переводчица, – что до этого мы смотрели камеры по выбору тюремной администрации. И чтобы исключить подтасовку результатов проверки, он предлагает осмотреть камеру по его выбору.

Генерал встретился глазами с Угодиным и едва заметно кивнул – «мол, как?»

– Да «за ради бога», – расплылся в подхалимской улыбочке полковник, – пусть выбирает! Еп… У нас в СИЗО все ровно!

– Пусть выбирает, – произнес полпред. – Нам от мировой общественности скрывать нечего! – веско добавил он.

Переводчица наклонилась к Финну и негромко перевела ответ полпреда. Финн так же тихо что-то шепнул ей на ушко.

– Мистер Олаф говорит, чтобы выбрала я, – перевела дамочка.

– Мы только «за»! – согласился полпред. – Предоставим выбор прекрасной даме, господа?

– Выбирайте, красавица! – прогудел полковник.

Переводчица остановилась напротив камеры Хобота:

– Ну… А давайте, проверим вот эту.

Угодин движением подбородка указал надзирателям на двери камеры, указанной девушкой. Один из них быстро отомкнул замок, распахнул дверь и проскочил внутрь.

Остановившись перед столом, за которым сидели Хобот, Фунт, Гвоздь и Зяма, он резко скомандовал:

– Всем встать! К стене!

Хобот и Фунт поднялись и встали вдоль одной стены, Зяма и Гвоздь – вдоль другой.

Надзиратель, наклонившись к Хоботу, прошипел злым полушепотом:

– Хобот, смотри у меня!

– О чем речь, начальник? – спокойно ответил авторитетный вор. – Все будет чин-чинарем!

Камера Хобота маленькая, поэтому, чтобы не толкаться задницами вместе с зэками и высокими гостями, надзирателям пришлось выйти в коридор. Первыми в камеру зашли охранники и настороженно осмотрелись. Затем в камеру вошел финн, англичанин и переводчица. Генерал и полпред – следом. Больше маленькая камера вместить народа не смогла – Угодин остался на пороге у распахнутой двери.

– Ну, вот, господа проверяющие, видите – у нас все по-честному. Чисто, опрятно, аккуратно! – начал нахваливать себя полковник, глядишь, и премию какую дадут. – Одним словом – жить можно!

Когда гости и охранники отвлеклись на Угодина, Хобот подал глазами знак сокамерникам – «пора».

Гвоздь и Фунт вскинули руки и прострелили головы Охранникам с помощью миниатюрных пистолетиков, переданных в камеру с «конем». Хобот подскочил к опешившему полпреду, зацепил его шею в локтевой захват и поднес к его горлу нож. Зяма сорвал чеку с гранаты и поднял её над головой, намереваясь кинуть: